Введение. Человек, как и все высшие приматы (и не только они), известен своими выдающимися способностями к подражанию. Последнее играет ключевую роль при формировании сообществ, обучении, социализации, освоении наиболее эффективных социальных практик. Недавние открытия нейронауки даже зафиксировали групп у нейронов, названных «зеркальными», обеспечивающих эту замечательную способность – через чувство эмпатии, которая без них была бы невозможна, и, в свою очередь, делает возможными мораль, нормы, и ценности общего жития.

Благодаря зеркальным нейронам мы способны вчувствоваться в другого, и даже до известной степени уловить строй его мысли в тех или иных эмоционально насыщенных ситуациях. В такие моменты сопереживание включает, как правило, и моторику, в том числе – мимическую. В норме, все высшие приматы «считывают» эмоции друг друга, что является эволюционным достижением, и служит основой социально приемлемого поведения и самой возможности создания малых и больших социальных групп.

Методы. Для прояснения связей между личностной эмпатией и векторами социальной консолидации нами было предпринято прикладное исследование.

Целью исследования являлось: установление возможных связей между уровнем личностной эмпатии и ориентацией личности на вертикальный и горизонтальный векторы социальной консолидации.

Задачи исследования:

- выявить уровень личностной эмпатии в обследованной группе молодежи;

- определить направления приоритетной социальной идентификации, и проанализировать их в связи с выявленным уровнем личностной эмпатии;

- зафиксировать представления о приоритетных нормах общественных отношений, свойственных обследованной группе, и проанализировать их в связи с выявленным уровнем личностной эмпатии;

- определить уровень и направленность эмпатического присоединения к макросоциальным структурам, и проанализировать полученные данные в связи с выявленным уровнем личностной эмпатии;

- определить уровень и направленность эмпатического присоединения к микросоциальным структурам, и проанализировать полученные данные в связи с выявленным уровнем личностной эмпатии.

Методология исследования основана на социально-психологических подходах к социальной солидарности (Л. Моулм, в части её понимания реципрокности, как фактора социальной интеграции [9], Б. Симпсона, К. Ирвина и Т. Макгриммона в части их понимания симпатии, как условия эффективного взаимодействия и интеграции) [6], а также интерпретативных теориях социологической науки (символический интеракционизм, этнометодология, феноменологическая социология), утверждающих критическое значение социальной кооперации.

Методики конкретных эмпирических исследований включили в себя: методику диагностики личностной эмпатии А. Меграбяна и Н. Эпштейна (Balanced Emotional Empathy Scale – BEES) [8]; «тест двадцати утверждений» (Twenty Statements Test, он же «Кто Я?») М. Куна и Т. Макпартленда [7]; интерпретативную методику (ситуационный анализ) Э. Фромма и М. Маккоби [4]; методику равновероятных трюизмов [1]; методику исследования социальной эмпатии.

Выборка: были обследованы четыре студенческие группы 1-3 курсов, обучающихся в Иркутском государственном университете. Всего в исследовании приняло участие 90 человек, из них 40 мужчин и 50 женщин. Возраст: 17-20 лет. Исследование осуществлено в октябре-ноябре 2016 г.

Результаты.

Приоритетная социальная идентификация молодежи и особенности макросоциального вектора консолидации.

Уровень личностной эмпатии и приоритетная социальная идентификация.

При обследовании с помощью методики А. Меграбяна, было установлено, что высоким уровнем эмпатии в обследованной аудитории обладают 10% юношей и 34% девушек. Средний уровень личностной эмпатии продемонстрировали 70% юношей и 60% девушек, и обладателями низкого уровня эмпатии оказались 20% респондентов мужского пола, и 6% − женского (табл. 1). Таким образом, в целом, большинство респондентов демонстрируют средний уровень личностной эмпатии. Обращает на себя внимание и очевидный половой диспаритет в обладании данным качеством – по сравнению с юношами, девушки в большей степени склонны к высокому уровню эмпатии, и в меньшей – к низкому.

Таблица 1

Уровень личностной эмпатии по половым группам

(по А. Меграбяну и Н. Эпштейну) (в %)

Table 1

The level of personal empathy by sex (according to A. Megrabyan and N. Epstein, %)

Эмпатия и степень солидарности замеряются различными способами [см., напр.: 2; 3]. Одним из наиболее надежных является, на наш взгляд, исследование через идентификационные векторы – особенностей и направленности процессов идентификации, присущих членам общества. Люди обычно склонны идентифицировать себя с другими людьми, структурами, институтами, сообществами, в отношении которых испытывают устойчивое позитивное эмоциональное переживание. При определении приоритетной социальной идентификации, призванной ответить на вопрос о наиболее привлекательных для консолидации группах, были получены следующие результаты (табл. 2). Приоритетной считалась идентичность, занимавшая в ответах респондентов первые три позиции. Все выявленные социальные идентификации распределены по шкале «абсолютной приоритетности», включающей всего 9 позиций, то есть, по степени убывания упоминаемости (в анкете последняя – 12-я, или 15-я идентификация может занимать в итоговой таблице 8-е или 9-е место).

Таблица 2

Социальная идентификация по абсолютной приоритетности (% и позиция)

Table 2

Social identification by absolute priority (% and position)

Итак, в ряду первых трех позиций у юношей доминирует антропологическая идентичность («человек», «homo-sapiens», «биосоциальное существо») – 35% респондентов. На втором месте – личностно-индивидуальная идентичность («личность», «индивид») – 30%. На третьем – профессиональная идентичность («студент», «спортсмен», «водитель», и пр.) – 25%.

Остальные ключевые социальные идентификации распределились следующим образом. Семейно-родственная идентичность («сын», «брат», «дядя») – четвертая позиция (у 45% респондентов). Гендерная идентичность («мужчина», «юноша») – пятая позиция (35% опрошенных). Гражданская идентичность («гражданин», «россиянин») расположилась на шестой позиции (30% респондентов). Национальная – на седьмой – 20%. Территориальная («иркутянин», «сибиряк», «братчанин») – на восьмой позиции – 15% опрошенных. Идентификация с группой «друзей» набрала наименьший вес, и занимает девятую позицию – 10% респондентов.

У девушек первое место заняла семейно-родственная идентичность («дочь», «сестра», «внучка», «племянница», «тетя», «кузина») – 45%. Второе место – у гендерной идентичности – 30%. Третье – у антропологической – 20%. Четвертую позицию занимает личностно-индивидуальная идентичность – 50%. На пятом месте – профессиональная идентичность – 40%. На 6-м – гражданская – 10%, на 7-м – национальная идентичность (8%). Восьмую позицию занимает идентификация дружеская – 5%, и территориальная идентичность расположилась на 9-м месте – всего 2% опрошенных девушек идентифицировали себя с регионом проживания.

Таким образом, макросоциальные идентичности в обеих гендерных группах не занимают приоритетные места. Идентификация, а, значит – консолидация, – с гражданством, национальностью, территорией находятся на последних позициях. Одновременно, сохраняется значимость микросоциальных идентификаций – с семьей, и профессиональной группой.

Посмотрим, как соотносятся между собой выявленные уровни эмпатии и приоритетные идентичности (табл. 3).

Таблица 3

Приоритетная идентификация в сопоставлении с уровнем эмпатии (%)

Table 3

Priority identification in relation to the level of empathy (%)

Как следует из полученных данных, респонденты-юноши с высоким уровнем эмпатии продемонстрировали приоритетную идентификацию по национальному признаку (70% опрошенных в данной подгруппе поставили данную идентичность на одну из первых трех позиций в опроснике «Кто Я?»), а также гендерному (60%), и гражданскому (55%) признакам. Таким образом, высокий уровень личностной эмпатии корреспондируется в данной подгруппе с проявленной ориентацией на макросоциальную консолидацию.

Эти результаты несколько отличаются от данных по девушкам. Респонденты женского пола с высоким уровнем эмпатии отдали предпочтение идентичности территориальной (70%), семейно-родственной (60%), и антропологической (55%). Тем самым, в данной подгруппе опрошенных девушек продемонстрировано смешение макросоциальных и микросоциального консолидационных векторов, с преобладанием ориентации на макросоциальную консолидацию.

Средний уровень эмпатии у юношей сопровождается приоритетной территориальной (60%), профессиональной (50%), и семейно-родственной (45%) идентичностями. Тем самым, в данной подгруппе фиксируется смешение макросоциальной и микросоциальной консолидаций, с преобладанием последней.

То же наблюдается и в подгруппе девушек со средним уровнем эмпатии, где продемонстрированы предпочтения гражданской (45%), профессиональной (45%), и личностно-индивидуальной (40%) идентичности. То есть, средний уровень личностной эмпатии в обеих подгруппах корреспондируется как с макросоциальными, так и с микросоциальными векторами консолидации, но с преобладанием последних.

Юноши с низким уровнем эмпатии отдали приоритет идентификации со сверстниками (90%). Характерно, что для девушек этой подгруппы приоритетными также оказались сверстники (90%). Таким образом, низкий уровень личностной эмпатии в обеих подгруппах корреспондируется с ориентацией на примордиальную социальную группу друзей и подруг.

Приоритетные нормы общественных отношений в связи с уровнем личностной эмпатии.

Нормативные представления позволяют судить о степени конструктивности мышления членов группы, их готовности к коммуникации и социальной интеграции. Для изучения приоритетных норм была использована методика равновероятных трюизмов [1].

Исходя из задач исследования, выяснялись нормы-доминанты в таких системах интеракций, как: «отношения между людьми», «отношения между государством и гражданами», «отношения между поколениями». При исследовании первой указанной системы был задан вопрос: «Какие отношения между людьми в обществе являются, с Вашей точки зрения, нормальными?». Для их характеристики была предложена пара: «взаимопомощь / каждый сам за себя». Вариант «взаимопомощь» был выбран 70% респондентов-юношей и 60% респондентов-девушек. Соответственно, жестко индивидуалистический вариант «каждый сам за себя» был определен в качестве нормы отношений 30% юношей и 40% девушек (табл. 4).

Таблица 4

Какие отношения между людьми в обществе являются нормальными? (%)

Table 4

What is the normal relationship between people in society? (%)

После выяснения доминантной нормы, был задан вопрос: «С учетом данного Вами ответа, являются ли отношения между людьми в сегодняшнем российском обществе нормальными?». Таковыми представляются эти отношения 20% юношей, и 5% девушек. Не считают отношения в сегодняшнем российском обществе нормальными соответственно 80 и 95%% респондентов (табл. 5).

Таблица 5

С учетом данного вами ответа, являются ли отношения между людьми в сегодняшнем российском обществе нормальными? (%)

Table 5

According to the answer given by you, are relations between people in today's Russian society normal?

При сопоставлении уровня личностной эмпатии и зафиксированной нормы-доминанты, было обнаружено, что в качестве приоритетной нормы «взаимопомощь» выбрали 75% юношей и 76% девушек, продемонстрировавших высокий уровень личностной эмпатии; 82% респондентов мужского пола, и 53% женского – со средним уровнем эмпатии; 25% мужчин и 33% женщин – с низким уровнем личностной эмпатии, что выглядит достаточно непротиворечивым. Логично и то, что норму «каждый сам за себя» в большинстве своем выбрали респонденты с низким уровнем личностной эмпатии – 75% юношей и 67% девушек (табл. 6) (в скобках приводится число респондентов).

Таблица 6

Нормальные отношения между людьми в сопоставлении с уровнем эмпатии (% и число респондентов)

Table 6

Normal relations between people in comparison with the level of empathy (% and number of respondents)

Таким образом, в отношении доминирующей (в сознании!) нормы общественных отношений – «взаимопомощь» наблюдается известный консенсус – уровень личностной эмпатии респондента практически совпадает с нормой-доминантой. Высокий и средний уровни эмпатии корреспондируют с конструктивной и интегративной нормой «взаимопомощь», в то время как низкий уровень личностной эмпатии явно соотнесен с деструктивной и дезинтеграционной нормой «каждый сам за себя». Характерно и то, что норма «взаимопомощь» определяется, скорее, как должное, нежели как сущее – реальность довольно серьезно расходится с этой нормативной установкой, которая, одновременно, сохраняет свою устойчивость и привлекательность. Другими словами, взаимопомощь всё ещё является нормой отношений между людьми для большинства наших респондентов. Соответственно, текущее положение дел в данной системе общественных отношений воспринимается в качестве не нормального, то есть, молодые люди признают, что в реальных отношениях доминирует антитеза – принцип «каждый сам за себя». Налицо явное рассогласование между нормой в коллективных представлениях и социальной фактичностью.

При исследовании системы отношений между государством и гражданами, было предложено выбрать из пары: «граждане должны обладать возможностью влиять на государственную политику / влияние граждан на государственное управление - необязательно». Выяснилось, что норму влияния граждан на государственную политику выбрали 65% юношей и 74% девушек-респондентов. Альтернативную норму выбрали соответственно 35 и 26%% опрошенных (табл. 7).

Таблица 7

Какие отношения между государством и гражданами являются нормальными?
(% ичислореспондентов)

Table 7

Whatrelationsbetweenthestateandcitizensarenormal? (% andnumberofrespondents)

После фиксации доминантной нормы, был задан вопрос: «С учетом данного Вами ответа, являются ли отношения между государством и гражданами в сегодняшнем российском обществе нормальными?». Утвердительно на этот вопрос ответили только 15% юношей и 20% девушек. Соответственно, 85 и 80%% респондентов не считают отношения между гражданами и государством в сегодняшнем отечественном социуме нормальными (табл. 8).

Таблица 8

С учетом данного вами ответа, являются ли отношения между людьми в сегодняшнем российском обществе нормальными? (%)

Table 8

According to the answer given by you, are relations between people in today's Russian society normal? (%)

При сопоставлении доминирующей нормы и личностного уровня эмпатии выяснилось, что среди сторонников влияния граждан на государство явно преобладают респонденты с высоким и средним уровнем личностной эмпатии. У юношей этот показатель составил 75% с высоким и 75% со средним уровнем эмпатии. У девушек – 82% с высоким и 73% со средним уровнем эмпатии (табл. 9).

Таблица 9

Нормальные отношения между государством и гражданами в сопоставлении с уровнем эмпатии (% и число респондентов)

Table 9

Normal relations between the state and citizens in comparison with the level of empathy
(% and number of respondents)

Большинство респондентов, которые сочли влияние граждан на государственную политику «не обязательным» продемонстрировали низкий уровень эмпатии (75% у юношей, и 67% у девушек). Тем самым, конструктивной норме «граждане должны влиять на государственную политику» отдают предпочтение молодые люди, демонстрирующие развитую способность к эмпатии, в то время как приверженцами альтернативной нормы оказались респонденты с низким развитием способности к сопереживанию.

При исследовании отношений между старшим и младшим поколениями была предложена пара: «преемственность и взаимное уважение / достаточно простого уважения старших». Первую – «конструктивную» − норму выбрали 60% респондентов мужского пола, и 70% − женского. Считают, что преемственность не обязательна, и достаточно «простого уважения старших» соответственно 40 и 30%% опрошенных молодых людей (табл. 10).

Таблица 10

Какие отношения между старшим и младшим поколениями в обществе являются нормальными? (%)

Table 10

What is the normal relationship between the older and younger generations in society? (%)

Не рассматривают сложившиеся в сегодняшнем российском обществе отношения между поколениями как нормальные 90% опрошенных юношей и 80% девушек (табл. 11).

Таблица 11

С учетом данного вами ответа, являются ли отношения между старшим и младшим поколениями в сегодняшнем российском обществе нормальными? (%)

Table 11

According to the answer given by you, are the relations between the older and younger generations in today's Russian society normal? (%)

При сопоставлении зафиксированных норм с уровнем эмпатии, выяснилось, что норма «преемственность и взаимное уважение» представляется приоритетной для 50% юношей с высоким уровнем и для 64% - со средним уровнем личностной эмпатии. У девушек этот же показатель составил соответственно 88 и 63%%. Необязательность преемственности очевидна по преимуществу для респондентов с низким уровнем эмпатии – 50% юношей и 67% девушек выбрали эту норму в качестве приоритетной (табл. 12).

Таблица 12

Нормальные отношения между поколениями
в сопоставлении с уровнем эмпатии (% и число респондентов)

Table 12

Normalrelationsbetweengenerationsincomparisonwiththelevelofempathy (% andnumberofrespondents)

Таким образом, можно сделать вывод о том, что продемонстрированные уровни высокой и средней способности к эмпатии достаточно отчетливо соотносятся у наших респондентов с конструктивными нормами, важными для социальной интеграции сообщества – взаимопомощью, как основой взаимодействия между людьми, возможностью граждан влиять на формирование государственной политики, как основой действительного гражданского диалога, преемственностью между старшим и младшим поколениями, как основой целостности историко-социальной ткани общественной жизни. В свою очередь, низкий уровень развития личностной эмпатии сопровождается, в целом, ориентацией на дизъюнктивные, жестко индивидуалистические и социально-равнодушные нормативные установки.

Уровень и направленность эмпатического присоединения к макросоциальным структурам.

Термин «эмпатическое присоединение» (empathicjoining) был введен в научный оборот американским социальным психологом Эрвином Штаубом, понимавшим под ним особый вид внутригруппового взаимодействия, своеобразную форму эмпатии, возникающую в группе, при которой «эмоциональное заражение выступает как средством для взаимного влияния, так и источником удовлетворения для членов группы» [10, p. 238]. В современной психологии «эмпатическое присоединение» может означать одновременно одну из форм познания человека человеком, один из способов эмоционального реагирования субъекта (реакцию сочувствия), детерминанту поведения человека в системе социального взаимодействия, а также метод психотерапии. См.: [5]. В контексте нашей работы мы будем понимать под данным термином, прежде всего, степень аффективной поддержки личностью явлений макросоциального и микросоциального порядка.

В рамках данного направления исследования нами изучались особенности восприятия и степень эмпатии, проявленные молодыми людьми в отношении макросоциальных феноменов, которые мы ограничили здесь властными структурами: Президент, Правительство, Федеральное Собрание, Губернатор, Законодательное Собрание. Результаты изучения эмпатического присоединения к указанным структурам анализировались в связи с зафиксированными уровнями личностной эмпатии в обследованных группах.

На заданный вопрос «Можете ли вы сказать про действующего Президента РФ: «Это МОЙ президент»? утвердительно ответили 65% респондентов мужского пола и 80% респондентов женского пола. Отрицательные ответы получены соответственно от 35% юношей и 20% девушек (табл. 13).  

Таблица 13

Можете ли вы сказать про действующего Президента РФ: «Это МОЙ президент»? (%)

Table 13

Can you say about the current President of the Russian Federation: "This is MY President"? (%)

Характерно, что эмпатическое присоединение к действующему Президенту РФ обнаружили респонденты – носители практически всех уровней личностной эмпатии, но, все-таки, с преобладанием респондентов с высоким уровнем – 75% юношей и 94% девушек. Самая большая подгруппа – обладающих средним уровнем, дала Президенту поддержку 68% юношей и 73% девушек (табл. 14).

Таблица 14

Эмпатическое присоединение к Президенту

в сопоставлении с уровнем личностной эмпатии (% и число респондентов)

Table 14

Empathic affiliation withto the President in comparison with the level of personal empathy (% and number of respondents)

Очевидно, что здесь мы имеем дело с известным эффектом – малокритичным, практически иррациональным отношением народа к фигуре, олицетворяющей верховную власть в России. У Правительства РФ результаты уже скромнее. Считают действующее Правительство своим 55% юношей и 65% девушек – респондентов (табл. 15).

Таблица 15

Можете ли вы сказать про действующее Правительство РФ: «Это МОЁ правительство»?

Table 15

Can you say about the current Government of the Russian Federation: "This is MY government"?

Аффективную поддержку Правительства проявили респонденты преимущественно с высоким и средним уровнем личностной эмпатии – 75 и 57%% соответственно у юношей, и 88 и 57%% соответственно – у девушек. Отказали Правительству в эмпатическом присоединении 43% юношей со средним, и 63% − с низким уровнем эмпатии. У девушек этот показатель составил 43 и 100%% соответственно (табл. 16).

Таблица 16

Эмпатическое присоединение к Правительству РФ

в сопоставлении с уровнем личностной эмпатии
(% и число респондентов)

Table 16

Empathic affiliation withthe Government of the Russian Federation in comparison with the level of personal empathy (% and number of respondents)

Если структуры исполнительной власти все-таки пользуются известной аффективной поддержкой у наших респондентов, то с позитивным восприятием законодательной власти все обстоит сложнее. На вопрос «Можете ли вы сказать про действующее Федеральное Собрание (Госдума + Совет Федерации) РФ: «Это МОЙ парламент»? дали утвердительные ответы всего лишь 25% юношей и 40% девушек. Соответственно, отказали российскому парламенту в такой поддержке 75% респондентов мужского и 60% респондентов женского пола (табл. 17).

Таблица 17

Можете ли вы сказать про действующее Федеральное Собрание (Госдума + Совет Федерации) РФ: «Это МОЙ парламент»?

Table 17

Can you say about the current Federal Assembly (the State Duma + the Federation Council) of the Russian Federation: "This is MY parliament"?

Большую часть респондентов, не отказавших российскому парламенту в поддержке составляют молодые люди с высоким уровнем эмпатии – 75% юношей, и 82% девушек из данной подгруппы. Не расположены к аффективной поддержке высшей законодательной власти респонденты со средним, и с низким уровнем личностной эмпатии – 82 и 75%% соответственно у юношей, и 80 и 100%% соответственно – у девушек (табл. 18).

Таблица 18

Эмпатическое присоединение к Федеральному Собранию РФ

в сопоставлении с уровнем личностной эмпатии
(% и число респондентов)

Table 18

Empathic affiliation withthe Federal Assembly of the Russian Federation in comparison with the level of personal empathy (% and number of respondents)

Ещё меньше эмпатического присоединения демонстрирует обследованная молодежь к региональным властным структурам. Так, считают Губернатора Иркутской области своим только 25% опрошенных юношей, и 34% − девушек (табл. 19). Последнее не столь удивительно, учитывая механизм прихода во власть региональных лидеров, принятый в сегодняшнем российском обществе.

Таблица 19

Можете ли вы сказать про действующего Губернатора Иркутской области: «Это МОЙ Губернатор»?

Table 19

Can you say about the acting Governor of Irkutsk region: "This is MY Governor"?

Аффективная поддержка главе региона преимущественно оказывается со стороны респондентов с высоким уровнем эмпатии – 75% юношей данной подгруппы, и 54% девушек. Носители среднеразвитой личностной эмпатии практически отказали Губернатору в такой поддержке – 79% юношей и 77% девушек данной подгруппы не считают главу региональной исполнительной власти «своим» (табл. 20).

Таблица 20

Эмпатическое присоединение к Губернатору ИО

в сопоставлении с уровнем личностной эмпатии
(% и число респондентов)

Table 20

Empathic affiliation withthe Governor of Irkutsk region in comparison with the level of personal empathy (% and number of respondents)

Тенденция редукции аффективной поддержки региональных властных структур ещё более усиливается, когда речь заходит о региональном парламенте – Законодательном Собрании Иркутской области. «Своим» считают областной представительный орган только 10% опрошенных юношей, и 28% девушек (табл. 21).

Таблица 21

Можете ли вы сказать про действующее Законодательное собрание Иркутской области: «Это МОЙ Парламент»? (%)

Table 21

Can you say about the current Legislative Assembly of Irkutsk region: "This is MY Parliament"? (%)

В этой связи выглядит вполне логичным, что некоторая поддержка Законодательному Собранию ИО была оказана почти исключительно респондентами с высоким уровнем личностной эмпатии – 50% юношей, и 53% девушек данной подгруппы (табл. 22).

Таблица 22

Эмпатическое присоединение к Законодательному Собранию ИО

в сопоставлении с уровнем личностной эмпатии
(% и число респондентов)

Table 22

Empathic affiliation withthe Legislative Assembly of Irkutsk region in comparison with the level of personal empathy (% and number of respondents)

Соответственно, респонденты со средним и низким уровнями эмпатии практически отказали региональному парламенту в эмпатическом присоединении – 93% юношей и 87% девушек из подгруппы среднего уровня эмпатии, и 100% юношей и 67% девушек с низким уровнем (табл. 22).

Уровень и направленность эмпатического присоединения молодежи к микросоциальным структурам.

Аффективная поддержка, получаемая и оказываемая индивидом в примордиальных социальных группах, соотносится с ориентацией на консолидацию в рамках горизонтального вектора социальной интеграции. Мы сконцентрировались в своем исследовании на таких микросоциальных структурах, как референтная группа однокурсников, и семья. Были использованы интерпретативная методика Э. Фромма и М. Маккоби (ситуационный анализ), и методика равновероятных трюизмов.

Степень солидарности в рамках сообщества сверстников / однокурсников

Прежде всего, мы попытались выяснить уровень консолидации студенческих групп. С этой целью были заданы вопросы о нормах отношений в группе, о восприятии её отличий от других групп, о характере действий, на которые готовы члены группы для того, чтобы защитить права своего одногруппника.

Вопрос «Какие отношения между студентами одной группы являются нормальными?» сопровождался вариантами (равновероятными трюизмами): «взаимная ответственность / каждый отвечает только за себя». Коллективистский вариант «взаимная ответственность» выбрали 10% опрошенных юношей и 35% − девушек. Жестко индивидуалистический вариант «каждый отвечает только за себя» оказался более предпочтительным. В качестве нормы он был определен 90% юношей и 66% девушек (табл. 23).

Таблица 23

Какие отношения между студентами одной группы являются нормальными? (%)

Table 23

What kind of relationship between students of the same group is normal? (%)

Обращает на себя внимание, что в этом случае, в отличие от зафиксированных норм-доминант в отношении макроструктур, норма-доминанта практически совпадает с оценкой полноты её воплощения в реальности. «Нормальными» отношения в собственной группе считают 70% юношей и 74% девушек-респондентов. То есть, в качестве нормы обозначен индивидуализм, и большинство опрошенных отмечает торжество этого принципа в их студенческих коллективах (табл. 24).

Таблица 24

С учетом данного вами ответа, являются ли отношения между студентами вашей группы нормальными? (%)

Table 24

According to the answer given by you, are the relationships between the students in your group normal? (%)

Достаточно предсказуемо норму «взаимная ответственность» выбрали большинство респондентов с высоким уровнем личностной эмпатии – 75% юношей и 82% девушек данной подгруппы. В то же время, решительную поддержку норме «каждый за себя» оказали респонденты со средним и низким уровнями эмпатии – 96 и 100%% соответственно у юношей, и 90 и 100%% соответственно у девушек (табл. 25).

Таблица 25

«Нормальные» отношения между одногруппниками в сопоставлении с уровнем эмпатии (% и число респондентов)

Table 25

"Normal" relations between classmates in comparison with the level of empathy (% and number of respondents)

Мы предприняли попытку замерить степень групповой консолидации также через интерпретативный метод (Э. Фромм и
М. Маккоби), с использованием методики ситуационного анализа. Респондентам была предложена следующая ситуация: «Один из студентов вашей группы принял участие в политическом митинге, на котором звучали призывы оградить учебные заведения от влияния Церкви. Митинг затем был квалифицирован как «экстремистский», и «возбуждающий социальную и религиозную рознь». Его организаторы были подвергнуты уголовному преследованию, а студент вашей группы встал перед угрозой отчисления из университета». Затем предлагалось определиться, какая из реакций на данную ситуацию наиболее близка респонденту. Были предложены три пассивных, один амбивалентный, и три активных варианта возможных реакций (пассивные убывают по степени пассивности, и активные нарастают по степени активности):

пассивные: «это его проблемы, надо думать – в чем участвуешь», «студент, конечно, выразил свою позицию, это его право, но он должен быть готов к последствиям», «никто не должен быть отчислен за свою гражданскую позицию, я надеюсь, всё разрешится благополучно даже без моего вмешательства»;

амбивалентная: «никто не должен быть отчислен за свою гражданскую позицию, я лично готов (-а) морально поддержать нашего товарища по группе»;

активные: «я готов (-а) отстаивать его право на продолжение учебы через средства массовой информации, социальные сети, блог, и т.п.», «я готов (-а) отстаивать его право на продолжение учебы в деканате и в ректорате», «я готов (-а) отстаивать его право на продолжение учебы через митинги протеста, пикеты, голодовки, и прочие акции».

Как выяснилось, большинство опрошенных студентов отдали бы предпочтение пассивным реакциям – 70% в сумме у юношей, и 62% в сумме – у девушек. Меньше четверти опрошеных в каждой группе выбрали бы амбивалентную реакцию – 20% юношей и 24% девушек. К активным формам защиты своего одногруппника прибегли бы только 10% юношей и 14% девушек, причем это, преимущественно, «мягко» активная форма – готовность «отстаивать его право на продолжение учебы через СМИ, соц. сети, блог, и т.п.». Готовность к наиболее жестким формам защиты своего товарища практически не обнаружена – только две девушки, или 4% от числа опрошенных из прекрасной половины студенчества, ответили, что могли бы отстаивать права своего одногруппника в деканате и ректорате (табл. 26).

Таблица 26

Возможные реакции на предложенную ситуацию (% и число респондентов)

Table 26

Possible reactions to the proposed situation
(% and number of respondents)

При сопоставлении возможных реакций с уровнем личностной эмпатии, выяснилось, что студенты с низким уровнем эмпатии склонны защищать права своего товарища в наименьшей степени. Все респонденты – представители данной подгруппы не вышли за пределы третьей формы пассивных реакций. Подгруппа юношей со средним уровнем личностной эмпатии большей частью сосредоточилась на третьей форме (пассивной) реакции – 50% представителей данной подгруппы. 25% выбрали амбивалентную форму, и 11% − «мягкую» активную форму. Респонденты с высоким уровнем эмпатии равномерно (по 1 человеку) распределились между двумя пассивными, амбивалентной, и двумя активными формами возможных реакций. Схожая ситуация и в женской выборке – опрошенные с низким уровнем эмпатии (3 чел.) сосредоточились на пассивных формах реакции (100%); респонденты со средним уровнем эмпатии включили в пассивные (70%) и амбивалентную форму (30%), но не перешагнули её; представители подгруппы с высоким уровнем эмпатии сориентировались на две пассивных (41%), амбивалентную (18%), и две активных формы реакции (41%) (табл. 27).

Таблица 27

Реакции на ситуацию в сопоставлении с уровнем эмпатии (% и число респондентов)

Table 27

Reactions to the situation in comparison with the level of empathy (% and number of respondents)

Другими словами, высокий и средний (самый распространенный) уровень личностной эмпатии до известной степени соотносится с проектируемым намерением вступиться за права члена своего коллектива, но в ограниченных пределах – наиболее серьезные формы защиты не рассматриваются нашими респондентами в качестве целесообразных. Защищать готовы, но «в разумных пределах», не предполагающих активное личное вовлечение в ситуацию. В принципе, данный факт корреспондируется и с приведенными выше данными о норме-доминанте во взаимоотношениях в рамках группы, согласно которым превалирует норма индивидуализма. Характерно, что солидаризационные мотивации оказались в меньшей степени свойственны представителям мужской части выборки, что проявилось и в представлениях о норме-доминанте, и в данных ситуационного анализа.

Особенности солидарности в рамках семьи как социального сообщества

Ещё одним элементом горизонтального вектора консолидации является, помимо сверстников-одногруппников, семья. Нами выяснялись: степень осведомленности о судьбе ближайших предков (что призвано было ответить на вопрос о состоянии межпоколенческой преемственности), и отношение к жизненному опыту старших членов семьи (преемственность мировосприятия) – всё в сопоставлении с зафиксированным уровнем личностной эмпатии.

На вопрос о том, «Как много вы знаете о жизни и судьбе своих предков?», были получены следующие ответы. О самых близких предках – дед / бабушка − «совсем ничего не знают» 12% опрошенных юношей. «В общем, не знают» − 32% юношей и 18% девушек, «в общем, знают» 28% респондентов мужского пола, и 24% − женского, и «знают много» 28% юношей и 58% девушек. Прадед / прабабушка, естественно, менее узнаваемы – «знающих много» об этих своих предках не обнаружилось совсем. «В общем знают» что-то о них 10% юношей и 34% девушек. «В общем, не знают» о них 25% в мужской подгруппе, и 34% − в женской, «совсем ничего не знают» о прадеде и прабабушке 65% мужской аудитории, и 32% − женской. Логично, что жизнь и судьба прапрадеда и прапрабабушки остается практически сплошной тайной для опрошенной студенческой молодежи. Утверждают, что «в общем, знают» о них лишь 6% представительниц женской аудитории. Признались, что «в общем, не знают» об этом поколении своих предков 70% юношей и 30% девушек, сказали, что «совсем ничего не знают» о них 30% студентов и 64% студенток (табл. 28).

Таблица 28

Как много вы знаете о жизни и судьбе своих предков? (% ичислореспондентов)

Table 28

How much do you know about the life and fate of your ancestors?(% and number of respondents)

Вполне вероятно, что уровень личностной эмпатии и осведомленность о жизни ближайших предков могут быть связаны только условно. В конце концов, человек узнает о них, прежде всего, из семейных рассказов, «легенд» и воспоминаний. Если эти «легенды» не проговариваются вообще, или звучат крайне редко, осведомленность о жизни предшествующих поколений семьи будет соответствующей, несмотря на уровень личностной эмпатии, носителем которой данный человек является. Вместе с тем, представляется достаточно логичным и предположение о том, что личность с низким уровнем эмпатии должна быть наименее склонна к восприятию этих семейных «легенд», даже если они звучат достаточно частотно.

Посмотрим на полученные нами сопоставительные данные. Наибольшую осведомленность проявляют, все-таки, респонденты с высоким и средним уровнем личностной эмпатии – именно в этих подгруппах «знают много» и «в общем, знают» о жизни и судьбе деда / бабушки, прадеда / прабабушки. Суммарно по этим критериям о деде / бабушке осведомлены у юношей – 100% респондентов с высоким уровнем эмпатии, и 64% со средним уровнем; у девушек – 100%, обладающих высокой эмпатией, и 80% − со средней. О прадеде / прабабушке имеют хорошее представление («в общем, знаю») у юношей – 100%, и у девушек – 100% носителей высокого уровня эмпатии. Характерно, что респонденты, обладающие низким уровнем личностной эмпатии одинаково плохо осведомлены как о судьбе отдаленных предков, так и о жизни предков близких – дедов и бабушек. Вместе с тем, большинство опрошенных, включая самую многочисленную подгруппу со средним уровнем эмпатии, все-таки, практически в неведении относительно жизни и судьбы поколений семьи, предшествующих их дедам и бабушкам (табл. 29).

Таблица 29

Осведомленность о жизни и судьбе предков в сопоставлении с уровнем эмпатии (% и число респондентов)

Table 29

Awareness of the life and fate of ancestors in comparison with the level of empathy (% and number of respondents)

Таким образом, некоторая осторожная корреляция между уровнем личностной эмпатии и межпоколенческой связью, на наш взгляд, все-таки может быть зафиксирована. Как же воспринимаются молодыми людьми опыт их ближайших предков – родителей? Для выяснения этого, был задан вопрос «Насколько значим и авторитетен для вас жизненный опыт ваших родителей?». Ответы сгруппировались следующим образом. Вариант «Значим настолько, что я следую их принципам жизни» выбрали всего 5% юношей и 14% девушек. Вариант «В общем, значим, но я следую их принципам жизни не всегда» показался наиболее соответствующим 30% студентов и 50% студенток. Негативный вариант «В общем, не значим, я практически не следую их принципам жизни» сочли близким 55% респондентов мужского, и 20% − женского пола. Наконец, вариант крайнего отрицания «Совсем не значим, я следую совершенно другим принципам жизни» был выбран 10% юношей и 16% девушек (табл. 30).

Таким образом, юноши, из которых суммарно 35% выбрали первые два «позитивных» варианта, очевидно, настроены более критично и менее лояльно к жизненному опыту родителей, нежели девушки, из числа которых сделали тот же выбор в сумме 64%.

Таблица 30

Насколько значим и авторитетен для вас жизненный опыт ваших родителей? (%)

Table 30

How important and authoritative is the experience of your parents for you? (%)

Посмотрим, как соотносятся между собой отношение к жизненному опыту родителей и выявленные уровни эмпатии. Прежде всего, очевидно, что жизненный опыт родителей наиболее значим для респондентов с высоким уровнем личностной эмпатии. Суммарно по 100% респондентов данной подгруппы и у юношей и у девушек выбрали варианты полной значимости и общей значимости жизненного опыта родителей. «В общем, не значим» и «совсем не значим» этот опыт – для респондентов-юношей со средним и низким уровнем эмпатии – 72 и 75%% соответственно. У девушек эти показатели составили 54 и 67%% соответственно. В то же время, «в общем, значим» этот опыт для 28% юношей и 36% девушек-респондентов со средним уровнем развития эмпатии (табл. 31).

Таблица 31

Значимость жизненного опыта родителей в сопоставлении с уровнем эмпатии (% и число респондентов)

Table 31

The significance of parents' life experience in comparison with the level of empathy (% and number of respondents)