Введение (Introduction). В современном многонациональном обществе, где наблюдается религиозный и культурный плюрализм, молодые люди могут сталкиваться с проблемой формирования своей религиозной идентичности, испытывая затруднения в определении ключевых ценностей, верований и культурных ориентиров. Основными причинами этой проблемы являются отсутствие универсальных оснований общечеловеческой культуры (так как в современном мире существует множество различных культур и религий, каждая из которых имеет свои уникальные ценности и традиции),  а также активные процессы цифровизации (молодые люди имеют доступ к интернету, социальным сетям и другим цифровым платформам, где присутствуют цифровая эволюция религиозных представлений, вызывающая изменения в традиционных практиках, огромная информационная нагрузка, влияние различных мнений и убеждений).

Изменения в религиозном сознании молодых людей отмечаются социологами во множестве стран, и современная Россия не является исключением. Одним из примеров фиксации данной тенденции является исследование, проведенное
Е. А. Кублицкой и М. М. Назаровым, которое показывает, что российское общество становится все более секулярным, а доля тех, кто на уровне самоидентификации заявляет о своей вере в Бога, сократилась за последние пять лет на 15% (Кублицкая, Назаров, 2019: 1120-1127). Данные изменения в религиозном сознании российской молодежи отражают общий мировой тренд секуляризации и изменение приоритетов молодого поколения в поиске смысла и целей в жизни.

Исследователи все чаще замечают такой феномен, как диффузная (или размытая) религиозная идентичность. Так, Т. С. Пронина и Д. Пенков проанализировав идентичности прихожан в Тамбовской области, приходят к выводу о том, что в современном мире на место уверенной религиозной идентичности приходит размывающая большие религии идентичность, вызванная процессами индивидуализации. Авторы используют понятие «бриколаж», тем самым подчеркивая, что религиозная идентичность становится индивидуальным конструктом из религиозных смыслов, ценностей и ритуалов (Пронина, Пенков, 2019: 188-198).

В другой своей работе Т. С. Пронина снова возвращается к вопросу диффузной религиозной идентичности и дает большее понимание данного феномена. По мнению исследователя, размытая религиозная идентичность характеризуется «нефиксированным членством в конфессиональном сообществе, выборочным совершением ритуалов и практик, неопределенным осознанием собственной принадлежности и демонстрацией приверженности к религиозным ценностям как к культурным и художественным» (Пронина, 2015: 18, 154-166).

Зарубежные ученые также исследуют диффузность религиозных представлений. В трудах итальянского социолога Роберто Чиприани (Чиприани, 2020: 4-8) этот термин описывает ситуацию, в которой люди могут исповедовать религиозные убеждения или участвовать в религиозных практиках, не принадлежа при этом к определенной религиозной общине или следуя установленным ритуалам лишь ситуативно. Диффузная религиозная идентичность часто характеризуется индивидуальным подходом к религиозности, где личный духовный опыт и интерпретация религиозных идей становятся важнее, чем формальное следование религиозным нормам.

Исследование ВЦИОМ в 2023 году подтверждает и актуализирует проблему проявления размытых религиозных представлений у молодых людей, неуверенности в своей религиозной принадлежности. Исходя из данных Таблицы 1, можно заметить, что именно среди респондентов от 18 до 35 лет чаще всего встречаются ответы «Являюсь верующим, но к какой-либо конкретной конфессии не принадлежу» (8% у лиц от 18 до 24; 10% у лиц от 25 до 34), «Нет, я не верующий человек» (42% у лиц от 18 до 24; 24% у лиц от 25 до 34), «Колеблюсь между верой и неверием» (9% у лиц от 18 до 24; 10% у лиц от 25 до 34).

Таблица 1

Религиозная принадлежность россиян в 2023 году

(распределение по полу и возрасту), %

Table 1

Religious affiliation of Russians in 2023

(distribution by gender and age), %

О схожем феномене в своей статье пишет кандидат исторических наук и кандидат богословия Юрий Леонидович Ореханов. Одной из ключевых особенностей конструирования религиозной идентичности молодежью, по мнению исследователя, является «Patchwork-идентификация» (Ореханов, 2014: 101-117). Один из основных тезисов автора – изменения в участии современной молодежи в религиозных общинах не обязательно указывают на отсутствие религиозного интереса среди молодых людей в целом. Напротив, молодежь может проявлять религиозный интерес в других формах, которые могут отличаться от традиционных. Такие формы проявления религиозного интереса могут включать участие в духовных практиках вне институционализированных религиозных структур, поиск сакральности в повседневной жизни, духовное самообразование через различные источники, такие как литература, интернет и популярная культура, и принятие персонализированных форм религиозной практики, которые соответствуют их индивидуальным потребностям и убеждениям. «Patchwork-идентичность» в контексте религиозной идентичности описывает процесс, при котором индивидуальная религиозная идентичность формируется путем комбинирования и интеграции различных религиозных элементов, практик и убеждений из различных источников. Термин «patchwork» указывает на то, что религиозная идентичность создается путем объединения «заплаток» разнообразных религиозных и духовных влияний.

Подобное размывание религиозных представлений способно стать начальным звеном для возникновения новых религиозных движений и субкультур, которые составляют оппозицию традиционным религиозным воззрениям мировых религий. Эта оппозиция становится все более сложно-контролируемым процессом для государства, приводя к изменению мышления религиозного населения и стимулируя пересмотр индивидами своих взглядов на религию, государство и общество в целом, а также сталкивая различные вероучения на основании религиозных убеждений (Кублицкая, Франчук, 2018: 227-242).

Таким образом, определив ключевую проблему, связанную с распространением феномена диффузной религиозной идентичности, и выявив одну из возможных причин этому – цифровизацию, как характерную черту современности, нами выдвигается цель проанализировать, какие особенности имеет конструирование религиозной идентичности в наши дни и действительно ли процесс цифровизации способен оказывать на это значительное влияние. Для достижения данной цели авторами настоящей статьи было проведено социологическое исследование с использованием методов анкетного опроса и экспертного интервью.

Методология и методы (Methodology and methods). Научным фундаментом данного исследования в вопросах религиозной идентичности являлись работы С. Н. Астапова (Астапов, 2016: 29-32), О. В. Бондаренко (Бондаренко, Леонова, 2010: 285-290), П. С. Гуревич (Гуревич, 2010: 66), Н. В. Дмитриевой (Дмитриева, 2023: 113), М. П. Мчедлова (Мчедлов, 2008), Т. С. Прониной (Пронина, 2019: 154-166), С. В. Рыжовой (Рыжова, 2019: 141-168), М. Ю. Смирнова (Смирнов, 2008: 68), А. Г. Спиркина (Спиркин, 1972: 206), Р. Чиприани (Чиприани, Рикуччи, 2020: 4-8).

Сущность процесса цифровизации и его последствия рассматривались на основе работ С. Ю. Глазьева (Глазьев, 2018: 17-30), П. Друкера (Друкер, 2020: 118-154), М. Кастельса (Кастельс, 2017: 608), С. В. Лобовой (Лобова, 2017: 104-117), А. В. Пекониди (Пекониди, 2021: 322-329), А. Д. Пухляк (Пухляк, 2020: 207-210), В. В. Смирнова (Смирнов, 2019: 72-76), К. Шваба (Шваб, 2019: 79-84). Влияние цифровизации на религиозную идентичность рассматривалось в работах М. А. Афанасьевой (Афанасьева, 2023: 114-122), Е. Л. Дмитриевой (Дмитриева, 2023: 129-136), А. В. Пивень, И. И. Яновым (Пивень, Янов, 2022: 175-178), Е. Н. Чесновой (Чеснова, 2022: 26-41), М. В. Федоровой (Федорова, 2020: 66-79).

Проанализировав работы вышеупомянутых авторов, мы делаем вывод о том, что под религиозной идентичностью понимается форма самосознания, которая отражает принадлежность человека к определенной религиозной вере или традиции; отождествление себя с определенными групповыми ценностями и нормами; осмысление собственного места и роли внутри конкретного религиозного сообщества. Изучая же конструирование религиозной идентичности, и исходя в целом из понятия «конструкта» стоит подчеркнуть, что мы исследуем процесс получения и структурирования знания о религиозной вере, обрядах, убеждениях и практиках, в результате которого индивид формирует собственную религиозную личность и определяет свое место в религиозном контексте. Отметим также, что в этом процессе человек создает и структурирует свою религиозную идентичность на основе субъективного восприятия религиозных, социокультурных и личностных факторов, что формирует его отношение к вере, ценностям, обрядам и обществу. Ключевыми характеристиками данного процесса являются динамичность, эмерджентность и изменчивость состояния.

В настоящее время существует множество классификаций уровней религиозной идентичности, различающихся критерием их выделения. Наиболее известными в научной среде являются классификации, критерием которых выступают конфессиональная принадлежность – А. Н. Крылов (Крылов, 2014: 356); интенсивность веры – Г. Олпорт (Олпорт, 1954: 217); социально-культурная организация человека – А. Н. Крылов (Крылов, 2014: 356), А. Г. Спиркин (Спиркин, 1972: 206); особенности поведения в межличностных контактах – Н. В. Дмитриева, Н. А. Самойлик (Дмитриева, Самойлик, 2013: 113).  Как мы уже упоминали ранее, в последнее время все чаще исследователями упоминается такой феномен, как размытая, диффузная религиозная идентичность, в связи с чем нам представляется необходимым выделение классификации, критерием которой будет являться уверенность и четкость собственных религиозных убеждений, соответствие их существующим канонам.

Проанализировав ряд работ, посвященных современному феномену «диффузной религиозной идентичности», мы можем выделить следующие уровни религиозной идентичности по вышеупомянутому критерию:

1. уверенная религиозная идентичность;
2. диффузная религиозная идентичность;
3. отрицательная религиозная идентичность.

Для более глубокого понимания того, как функционирует каждый из этих уровней, необходимо обозначить элементы, из которых они состоят. Стоит отметить, что как в случае и социальной идентичности, элементы религиозной идентичности (которая и является частью вышеуказанной) существуют в рамках трех компонентов – когнитивного, эмоционального и поведенческого.  Так, к элементам религиозной идентичности нами относятся:

1. осознание себя в качестве верующего или неверующего человека;
2. осознание своей принадлежности к какой-либо конкретной религии, вероисповеданию;
3. знание конфессиональных канонов, догматов, традиций и следование им;
4. принятие конфессиональных ценностей и норм;
5. знание конфессиональной истории.

В качестве эмпирического объекта нами была выбрана молодежь. Это решение обосновано рядом причин. Во-первых, молодежь активно использует цифровые платформы для общения, обмена информацией и выражения собственных взглядов, что упрощает достижение цели нашего исследования – поиск особенностей конструирования религиозной идентичности именно в эпоху цифровизации. Во-вторых, молодые люди находятся на том жизненном этапе, когда происходит процесс активного формирования собственной идентичности, системы ценностей, убеждений. Таким образом, молодежь, активно пользующаяся цифровыми технологиями, может иметь совершенно иные подходы к восприятию религии и ее практик, чем более старшее поколение. Поэтому изучение этой темы в разрезе молодежи позволит лучше понять динамику изменений в процессе конструирования религиозной идентичности в современном мире. Молодежь – социально-демографическая группа людей в возрасте от 14 до 35 лет. Однако, учитывая возрастную неоднородность данной группы, нами была предпринята попытка разделить ее на подгруппы:

1. от 14 до 17 лет (границы подросткового возраста, наиболее часто выделяемые отечественными авторами);
2. от 18 до 28 лет (условные границы студенчества, которые включают в себя бакалавриат, магистратуру и аспирантуру и которые исключают из выборки лиц, получающих высшее образование, младше и старше возрастных границ молодежи);
3. от 29 до 35 лет (крайняя периодизация взрослости в молодежной группе).

Данная дифференциация помогла нам в дальнейшем более точно определить эмпирический объект при проведении социологического исследования.

К ключевым особенностям, характерным в той или иной степени для всех возрастных подгрупп молодежи и оказывающим влияние на конструирование религиозной идентичности нами были отнесены:

1. промежуточность статуса молодого человека;
2. социальная дифференциация в молодежной среде;
3. лабильность сознания;
4. трансгрессивность;
5. экстремальность;
6. Patchwork-идентификация.

Конструирование религиозной идентичности, несомненно, является многофакторным процессом. Однако нами была предпринята попытка выделить основные контексты формирования: семья, образование, культура, субкультура, процесс цифровизации. В рамках данного исследования мы остановили свое внимание именно на последнем факторе, определяя цифровизацию как процесс внедрения цифровых технологий в различные сферы человеческой жизни, который включает в себя использование компьютеров, интернета, мобильных устройств, цифровых средств коммуникации, анализа данных, и других современных технологий. С точки зрения социологического анализа цифровизацию рассматривают как процесс, оказывающий глубокое влияние на социальные отношения, структуры и институты, так как он меняет способы взаимодействия, социальные нормы и культурные практики, а также оказывает влияние на образование, здравоохранение, экономику, политику и многие другие области жизни. Таким образом, цифровизация – процесс, лежащий в основе глобализирующегося мира и способный влиять практически на все сферы жизни общества, в том числе и на формирование религиозной идентичности.

Процесс цифровизации способен нести за собой ряд последствий. Так, цифровизация влияет на процесс распространения тренда на секуляризацию (рост чувства безопасности; переход от ценностей, направленных на повышение рождаемости, к либеральным ценностям). Также цифровизация несет в себе новую форму прозелетизма, способствует религиозному обращению и трансгрессии, осуществлению новой формы религиозных практик и размытости религиозных представлений на стадии синтетической-конвенциональной веры (на которой находятся молодые люди).

Тем не менее, наибольший интерес для нас заключается в выявлении того, может ли процесс цифровизации влиять на формировании у молодых людей того или иного типа религиозной идентичности. Для того чтобы это проверить, нам необходимо выделить уровни погруженности человека в цифровую среду: повышенный, оптимальный и пониженный. Каждый из уровней состоит из ряда элементов: субъектная составляющая (оценка соответствия реального и виртуального «Я», самоощущение в Интернете), социальная составляющая (отношение к другим людям, общение, принадлежность к сетевой субкультуре) технологически-цифровая составляющая (отношение к Интернету в целом, пространство в Интернете, время в Интернете, информация в Интернете).

В ходе данной работы мы выдвинули гипотезу нашего исследования: высокая степень погруженности в цифровую среду влияет на конструирование у молодого человека диффузной религиозной идентичности.

В качестве эмпирического объекта нами была выбрана молодежь г. Москвы в возрасте от 18 до 28 лет. Выбор обусловлен тем, что в данном возрастном периоде молодежь зачастую находится в процессе активной социальной идентификации, обладает относительной самостоятельностью (в сравнении с подростковым возрастом), находится в процессе осознания и апробирования собственных навыков и возможностей. Это также период, когда молодые люди формируют новые социальные связи, находятся в поиске новых авторитетов и референтных групп. Сужение выборки до московской молодежи связано с отсутствием необходимых ресурсов для проведения сплошного исследования, охватывающего всю территорию России.

Методом проверки гипотезы был выбран анкетный опрос. В качестве вида выборочного отбора мы воспользовались гнездовым (кластерным) методом отбора, который предусматривает выделение гнезд или кластеров более мелких единиц. Так, для проверки гипотезы нам необходимо было отобрать три кластера (люди с уверенной религиозной идентичностью, диффузной религиозной идентичностью и отрицательной цифровой идентичностью), каждый из которых должен отображать нашу генеральную совокупность.

Для кластера с уверенной религиозной идентичностью отбирались те анкеты, в которых респонденты уверенно заявляли о том, что являлись верующими; знали, к какой конфессии они принадлежат; всегда следовали религиозным учениям и догматам; часто посещали религиозные организации; знали и читали религиозные тексты; высоко оценивали роль религиозных ценностей в собственной жизни; хорошо знали историю собственной религии.

Для кластера с диффузной религиозной идентичностью отбирались те анкеты, в которых респонденты либо уверенно заявляли о том, что являются верующими, либо сомневались между верой и неверием; либо уверенно заявляли о принадлежность к конкретной конфессии, либо заявляли, что являются верующими без принадлежность к конкретной конфессии; не всегда следовали религиозным учениям и догматам; изредка посещали религиозные организации; не знали/ не читали на регулярной основе религиозные тексты; низко оценивали роль религиозных ценностей в собственной жизни; низко оценивали знания конфессиональной истории.

Для кластера с отрицательной религиозной идентичностью отбирались те анкеты, в которых респонденты заявляли о том, что являются неверующими людьми.

Нами было собрано 423 анкеты, 123 из которых не соответствовали выборочной совокупности (респонденты отметили, что не живут в Москве и/или оказались младше 18/старше 28 лет), а также были не учтены из-за необходимости наличия в кластерах одинакового количества людей. Таким образом, наша выборочная совокупность представлена в Таблице 2.

Таблица 2

Распределение выборочной совокупности по полу и возрасту, чел.

Table 2

Distribution of the sample population by gender and age, people

* Источник: эмпирическое исследование / Source: empirical research

Научные результаты и дискуссия (Research Results and Discussian). В первую очередь проанализировались ответы респондентов относительно проявления отдельных элементов религиозной идентичности, таких как осознание себя в качестве верующего или неверующего человека; осознание своей принадлежности к какой-либо конкретной религии, вероисповеданию; знание конфессиональных канонов, догматов, традиций и следование им; принятие конфессиональных ценностей и норм; знание конфессиональной истории респонденты были отнесены к одному из трех кластеров:  с уверенной религиозной идентичностью; с диффузной религиозной идентичностью; с отрицательной религиозной идентичностью.

В результате анализа ряда вопросов, направленных на выявление степени погруженности в цифровую среду, в каждом кластере были выделены соответствующие группы респондентов. Так, нами был построен график, на котором отображено, сколько респондентов из трех кластеров имеют повышенный уровень погруженности в цифровую среду, оптимальный уровень и пониженный (Рисунок 1).

Анализ представленной диаграммы показывает, что среди респондентов, имеющих повышенный уровень погруженности в цифровую среду, значительно больше тех, кто имеет диффузную религиозную идентичность – 64,3%; 33% респондентов – отрицательную религиозную идентичность и лишь 2,6% респондентов – уверенную религиозную идентичность. Среди респондентов с оптимальным уровнем лишь 17,4% респондентов обладают диффузной религиозной идентичностью, 40,6% – уверенной и 42% – отрицательной. Среди респондентов с пониженным уровнем значительное числе тех, кто имеет уверенную религиозную идентичность – 87,2%; значительно меньше респондентов с диффузной – 4,3% и с отрицательной – 8,5%.

Рисунок 1. Распределение респондентов по уровням цифровой идентичности
и религиозной идентичности, %

Figure 1. Distribution of respondents by levels of digital identity and religious identity, %

Отметим, что при самооценке респондентами степени влиянии интернета на их религиозные убеждения среди респондентов с диффузной религиозной идентичностью около 30% респондентов ответили, что интернет оказал значительное влияние на их религиозную идентификацию. Что касается респондентов с отрицательной религиозной идентичностью, то среди них более 54% оценили влияние интернета как значительное. И только 17% респондентов с уверенной религиозной идентичности ответили, что на их религиозный выбор оказал влияние интернет.

Для дальнейшей проверки гипотезы нам необходимо было распределить респондентов на тех, у кого есть и нет диффузной религиозной идентичности и тех, у кого есть и нет повышенного уровня погруженности в цифровую среду (Рисунок 2).

Исходя из построенной диаграммы, мы можем сделать вывод о том, что среди респондентов с повышенным уровнем на 50,2% больше респондентов с диффузной религиозной идентичностью, чем среди респондентов с отсутствием повышенного уровня.

Рисунок 2. Распределение респондентов по отсутствию и наличию повышенного уровня погруженности в цифровую среду и диффузной религиозной идентичности, %

Figure 2. Distribution of respondents by the absence and presence of an increased level of immersion in the digital environment and diffuse religious identity, %