Введение (Introduction). Национальные проекты и задачи развития, связанные с демографическим ростом, формированием традиционных семейных ценностей и развитием семьи, как основы стабильного государства, качества и социальной значимости жизни граждан, привлекают внимание к теме социальных установок и диспозиций в данной сфере. Особое место в этом вопросе занимают матримониальные установки и диспозиции молодежи как основной группы, формирующий будущий человеческий национальный капитал, включаемой во все направления социально-экономического воспроизводства.

Особую важность изучения данных показателей приобретает в связи с возможность определения прогнозных результатов – потенциалов и рисков развития ситуации исходя из планируемых направлений матримониальных стратегий молодежи – так, если изучение матримониальных диспозиций и результатов их реализации у граждан, ставит нас перед свершившимся фактом, отраженном в демографических показателях, то диагностика данных позиций для молодежи определяет перспективу действий и решений по развитию потенциальных (социально-значимых) устремлений и нивелирование возможных рисковых полей посредством существующих систем воздействия (законотворческих инициатив, воздействия социальных институтов, формирования единых требований к воспитательному и образовательному процессу и многое другое).

Семья (традиционная, крепкая, счастливая) как национальная идея задает определенные требования к прогнозу как качественных, так и количественных показателей матримониальной сферы. Чем точнее окажется прогноз, тем выше вероятность предложения эффективного превентивного воздействия на рисковые компоненты. Так, рассматриваемые предложения и принятые решения о контроле пропаганды чайлдфри, основываясь на исключении неэффективных матримониальных идеологий из спектра возможных решений молодежи, на самом деле могли бы иметь под собой научное обоснование, связанное с действительным ростом приверженности молодежи к такого рода альтернативам (что, в том числе, отражено в исследованиях коллектива Международного центра социологических исследований Белгородского государственного национального исследовательского университета (Благорожева, Шаповалова, 2024).

Контроль динамики матримониальных установок и диспозиций молодежи через систему мониторингов, позволил бы установить тренды и тенденции, определить ключевые факторы их формирования и спрогнозировать их трансформацию в результаты матримониальных решений и поведения, определить их последствие для национальных политики.

Таким образом, целью статьи становится анализ эмпирического опыта изучения матримониальных диспозиций молодежи и определение динамических тенденций в их формировании.

Методология и методы исследования (Methodology and Methods). Если понимать под матримониальными диспозициями молодежи установки, ценности, мотивы и планы в матримониальной сфере, то спектр возможных научных интересов в данной области связан, прежде всего, с восприятием института семьи в целом,
с брачным определением, с выбором брачной формы и репродуктивным поведением.

Для возможности установления динамики в данных показателях, мы попробуем опереться на исследования матримониальных диспозиций разных годов и разных научных коллективов, чтобы исключить привязанность к одной территории и влиянию ее социально-культурного и социализационного пространства на формирование матримониальных диспозиций молодежи.

Так, для рассмотрения установок по отношению к семье и ее ценностей будут использованы (помимо официальной статистики и данных федеральных опросных центров) результаты исследований коллектива
Е. Н. Касаркиной, проведенных в 2018 году и посвященных изучению готовности молодежи к браку (Касаркина, Соловьева, Бистяйкина, 2018); в рассмотрении трансформации роли и ценности семьи во временном хронотопе будут представлены исследования Т. А. Гурко (Гурко, 2015), Д. В. Зерновой (Зернова, 2015), Г. Кислова (Кислов, 2016) Д.А. Тихомирова (Тихомиров, 2018).

Рассмотрение смены парадигмы при выборе брачного партнера и брачной формы будет представлено на примере исследований Д. А. Шингаркиной,
В. Р. Тлемешок и Н. Ф. Диановой (Шингаркина, 2012; Тлемешок, Дианова, 2015), Н. Л. Антоновой и
М. В. Щербаковой (Антонова, Щербакова, 2017), Д.А. Тихомирова (Тихомиров, 2018), Ю. С. Галынской и В. В. Звягинцева (Галынская, Звягинцев, 2020), С. А. Ильиных (Ильиных, 2022),
З. Х. Коблевой, И. А. Каратабан,
Н. К. Губжоковой (Коблева, Каратабан, Губжокова, 2022).

Проблема эффективности семьи, анализа отношения развода и факторов, его провоцирующих, представлена в динамике публикаций авторских коллективов и ученых Н. Н. Саяшиной и А. А. Тюкиной (Саяшина, Тюкина, 2013), Н. Ф. Диановой и В. Р. Тлемешок (Дианова, Тлемешок, 2015), Е. В. Каргаполовой и И. В. Лашук (Каргаполова, Лашук, 2017),
Т. И. Куликовой, (Куликова, 2018), Е. В. Романовой и Н. А. Хвалиной, (Романова, Хвалина, 2019).
А. Ю. Маленовой и Д. Н. Стойко (Маленова, Стойко, 2019), С. В. Гузениной и И. С. Кулаковой (Гузенина, Кулакова, 2020).

Репродуктивные установки, диспозиции и планы молодежи, которые также претерпевают свои изменения в условиях трансформации современной реальности, представлены через исследования Т. К. Ростовской и
Н. С. Рычихиной (Ростовская, Рычихина, 2024), О. Н. Калачикова и А. В. Короленко (Калачикова, Короленко, 2017),
Д. А. Тихомирова, (Тихомиров, 2018),
Т. А. Гурко (Гурко, 2019), О. В. Устиновой (Устинова, 2022), С. Н. Немгировой (Немгурова, 2023).

Как итоговая точка динамики матримониальных диспозиций и как сравнительный элемент анализа, в статье буду представлены данные мониторинга «Социальные стратегии молодежи», который Международный центр социологических исследований Белгородского государственного национального исследовательского университета осуществляет с 2018 года. В статье показаны результаты последней волны, проведенной в ноябре 2023 года, респондентами онлайн опроса стала региональная молодежь Белгородской области в количестве 5881 человека, выборка квотная по отношению к полу, возрасту, типу поселения и территории проживания респондентов (районы Белгородской области). Дополнительным квотным признаком в исследовании выступали группы молодежи (учащаяся, студенческая и работающая) (Таблица 1).

Таблица 1

Характеристики выборки исследования, %

Table 1

Characteristics of the study sample, %

Научные результаты и дискуссия (Research Results and Discussion). Первым и важнейшим аспектом социологического анализа матримониальных диспозиций молодежи является вопрос формирования матримониальных установок, ценностей, мотивов, которое происходит под влиянием институтов социализации, социализационных факторов, складывающихся в ситуацию социализации.

Социализационные факторы, влияющие на формирование матримониального ценностно-мотивационного комплекса молодежи, могут быть рассмотрены с позиции уровня их продуцирования и разделены на макрофакторы, мезофакторы и микрофакторы.

Макрофакторы охватывают широкий спектр глобальных факторов, которые влияют на социализацию на уровне целых государств, культур и даже всего мирового сообщества. К ним относятся наука, культура и искусство, политика. В широком смысле, можно отнести к макрофакторам и исторический хронотоп, который формирует общепринятый контур матримониальных установок, матрицу восприятия матримониальных отношений и желаемый вариант матримониальных стратегий, и, одновременно создает вариант контроля данных ориентиров (более или менее жесткий). Так, однозначно можно видеть трансформацию матримониальных идеологий в историческом аспекте, проследив их от античного периода до нашего времени (Агажанова, Ефимова, 2015).

Влияние исторического хронотопа можно наблюдать и на примере трансформации русской парадигмы матримониальных стратегий. Осознание кризиса семейных отношений и ценностей, отражающихся в неутешительной демографической статистике, а также на прогнозе, связанном с падением демографических показателей, заставляет вносить изменения в национальные смыслы и ориентиры желаемых матримониальных стратегий молодежи. «Российская семья начинает ориентироваться на западные ценности: ценности индивидуализма (собственного «я»), жизни для себя, что составляет отличительную черту западного стиля жизни… Отсутствие четко заданного идеала семейного взаимодействия, ломка традиционных стереотипов семейной жизни приводят к потере авторитета семьи, что в свою очередь приводит к дезориентации в личностном пространстве. Это находит свое выражение в появлении различных форм дезадаптаций: в сексуальных, невротических реакциях, агрессивности, алкоголизме, наркомании, потере смысла жизни и др.». Все эти обозначенные негативные тенденции призвана решить новая национальная семейная парадигма. Смена ценностной парадигмы нашего государства, возведение семейных ценностей в разряд национальных ориентиров, безусловно трансформирует все стороны национальной политики (от демографической и молодежной, до политики образования и воспитания), что уже в среднесрочном периоде приведет к изменению в формировании матримониальных установок и ценностей среди молодежи.

Мезофакторы связаны с этнической и культурной принадлежностью, а также географическим положением места проживания молодого человека. Эти факторы варьируются в зависимости от культурных особенностей народов и регионов. Они характеризуют условия социализации на конкретной территории, в том числе с учетом специфики поселения (городское (большой, средний, малый город) или сельское (поселок городского типа, село, деревня, хутор) поселение). Данные факторы находят отражение в социологических исследованиях особенностей формирования матримониального ценностно-мотивационного и поведенческого комплекса матримониальных стратегий молодежи разных этносов и территорий (Гафизова, Цалко, 2023; Павлов, Пронина и др., 2020; Карцева, 2018; Касаркина, 2018; Сигарева, Сивоплясова, Муртузалиев, 2018).

Микрофакторы оказывают непосредственное влияние на индивида или малую группу людей. К ним относятся ситуация в семье, общение с родственниками, учителями, сверстниками, референтными лицами, личный и чужой опыт в реализации матримониальных стратегий.

Институтами социализации, формирующими матримониальный ценностно-мотивационный комплекс для молодого человека, являются различные социальные группы, составляющие социальное окружение индивида и выступающие в качестве носителей социальных норм и ценностей. Среди наиболее значимых таких институтов следует назвать семью, образовательные и профессиональные учреждения, социальные группы и коллективы (формальные и референтные). Если говорить о первичной социализации, то можно исключить профессиональные учреждения, так как они оказывают влияние скорее на процессы коррекции и изменений матримониальных установок и ценностей молодежи.

Ведущим институтом социализации в плане формирования будущих матримониальных стратегий молодежи является семья. «Матримониальная (семейная) социализация детей – непреложный атрибут процесса воспроизводства института семьи» (Павлов, Пронина и др., 2020). «Теория и опыт семейного воспитания позволяют выделить ведущие направления, связанные с ценностными устоями, с помощью которых конкретная семья формирует у ребенка представления и знания о родословной и семейных традициях, положительном опыте воспитания» (Агаджанова. Ефимов, 2015). Также родительская семья юношей и девушек выступает эталоном распределения ролей между мужем и женой, формируется содержание понятия семейного главенства, которое связано с осуществлением управляющих, распорядительных функций: общим руководством семейными делами, принятием ответственных решений, регулированием внутрисемейных отношений, выбором метода воспитания детей и т. д. Одним из доказательств влияния института семьи становятся данные статистики выборочного наблюдения Росстата относительно планируемого количества детей в зависимости от количества детей у матерей респондентов (Таблица 2). По представленным данным видно, как в арифметический прогрессии возрастает среднее число желаемых и ожидаемых детей и у мужчин, и у женщин. Родительская семья своим примером формирует определенные репродуктивные установки и семейные ценности, и вероятность большего количества детей возрастает с наличием положительного опыта таких решений в семье респондентов.

Таблица 2

Среднее желаемое и ожидаемое число детей в зависимости от числа детей,
 рожденных матерью респондента

Table 2

Average desired and expected number of children depending on the number
of children born to the respondent's mother

Важность семьи в формировании матримониального ценностно-мотивационного комплекса показывает и самооценка молодежью ее роли. Так, например, научный коллектив Е. Н. Касаркиной, Т. В. Соловьевой, Д. А. Бистяйкиной в результатах исследования «Готовность к браку и семейные ценности современной молодежи» отмечает, что наиболее приоритетным фактором, влияющим на формирование семейных ценностей молодежи, является родительская семья, которая транслирует опыт, позиционирующийся как основной источник формирования взглядов молодежи о функциях, роли и предназначении семьи (Касаркина, Соловьева, Бистяйкина, 2018). Конечно, ближний круг и референтные лица также являются важными акторами социализации, но разрыв их значимости составляет более 20 пунктов (%) в единстве молодежного мнения (см. Рисунок). Интересно, что третьим институтом являются СМИ и интернет – их роль в формировании смыслов становится все более значимой для молодежи и отмечается практически 40% респондентов, что значительно превышает значимость школы с ее культурным фундаментом, который транслируется через образ литературной семьи. И, если в «литературной семье» мы можем быть уверены, то трансляция матримониальных ценностей в интернет сообществах не всегда отвечает тем ориентирам, которые предпочтительны для демографической и молодежной национальных политик – альтернативные матримониальные стратегии не только оформляются на просторах интернета в матримониальные концепции, но и дают возможность вступить в определенные сообщества, наладить коммуникацию и, возможно, тьютерство, для их оформления уже в жизненные планы и стратегии.

Рисунок. Источники формирования представлений о семье (Касаркина, Соловьева, Бистяйкина, 2018)

Figure. Sources of formation of ideas about the family (Kasarkina, Solovieva, Bistyaykina, 2018)

Система ценностей и установок в родительской семье влияет на все этапы в формировании и реализации матримониальных стратегий. Нельзя сказать, что это всегда прямое влияние (повторение ценностных систем родительской семьи), но ее воздействие имеет всегда однозначный формирующий эффект, даже если и с обратным содержательным значением (негативный опыт родительской семьи может формировать у молодого человека противоположные матримониальные ценности, установки и модели поведения, как избегание возможности прийти к нежелательному результату). И, так как многие ученые говорят о глубоком кризисе семейных форм жизни и кризисе экзистенциальных ценностей, как проявление дисфункции и аномальности в сфере семейных отношений, разрушение семейных ценностей, разочарование молодежи в традиционных моделях семьи, может привести к трансформации нормативных (желательных) матримониальных стратегий в альтернативные, не всегда социально предпочитаемые формы.

Важным результатом воздействия институтов и факторов социализации является ранг ценности семьи в общем ценностном диапазоне молодежи. И здесь имеет смысл говорить не только о распределении очередности ценностей, но и о первенстве пространств самореализации молодежи (на каком месте в процессе самореализации стоит семья, например, по отношению к профессии, карьере, творчеству и т.д.), в факторах принятия решений относительно различных социальных стратегий (насколько сильно интересы семьи влияют на принятие таких решений), насколько обязательным являются жизненные матримониальные планы по отношению к другим аспектам жизненного планирования и т.д.

В исследовательской социологической практике относительно роли семьи в иерархии ценностей молодежи встречаются разные эмпирические результаты. Некоторые научные работы по проблемам молодежи отмечают доминирующее место семейных ценностей в структуре жизненных стратегий молодого поколения (Гурко, 2015). Но есть исследования, в которых дается отрицательная оценка значимости ценностей семьи и брака для молодежи, отмечается деинституализация семейных ценностей в современной России, а также искаженное представление у значительной части молодежи представлений о семье и браке, на первое место ставится карьера, удовлетворение сексуальных потребностей (Зернова, 2015).

Такой дисбаланс результатов, связан как с годом проведения исследований, так и с локацией их проведения. Так, спустя некоторое время после указанных исследований, результаты эмпирического замера А. Г. Кислова (Кислов, 2016) показали, что семейные ценности занимают одно из центральных мест в структуре ценностных ориентаций молодежи: большинство респондентов планируют создать семью и родить детей. Аналогичные выводы сделал и Д.А. Тихомиров (Тихомиров, 2018): результаты его исследовании показали также, что 75,0% юношей и девушек также намерены создать семью и только 11,0% высказали противоположное мнение.

Динамичность в этом вопросе, связанную с социальной ситуацией, генерационными характеристиками и социальной спецификой территории, подтверждают исследования научного коллектива Белгородской области. В своих исследованиях мы отмечаем, например, что для Белгородской области первенство ценности семьи не является очевидным – превалирование трудовых и карьерных устремлений молодежи выводят семью на второе место в этом ранге, в разрезе не только рейтинга ценностей, но и в отношении самореализации молодежи – такую ситуацию мы наблюдали в 2018-2020 годах. Но, смена генерационного профиля в исследовании, изменение молодежной политики региона, приводят к тому, что ценность семьи становится все более важной для молодежи Z, снижается разрыв между важностью счастливой семьи, профессиональными и карьерными амбициями. Так, разрыв между важностью самореализации в семье и в карьере в 2023 году составил уже буквально 2% в пользу карьеры и профессии, а в 2024 году (последняя волна мониторинга закончена в ноябре 2024 года) – 1%, но уже в пользу семьи.

Выбор брачного партнера является одним из первоначальных матримониальных актов, обуславливающих реализацию матримониальных отношений в паре. Независимо от культурных факторов и даже культуры матримониальных стратегий на макроуровне (на основе этноса, государства, строя), формирование образа идеального партнера, его черт, является обязательным этапом в реализации матримониальных стратегий молодежи. Конечно, превалирующие черты данного образа, в своей статистической глобальности, отражают историческое время. На каждом этапе современности существуют исследования, посвященные этому вопросу.

Важным показателем для матримониальных стратегий являются представления о качествах партнера молодых людей. В современной действительности очевидный трендовый характер имеет рационализация брачно-семейных отношений в среде молодежи, ориентированность на статусные достижения, финансовую независимость. Так, если в исследованиях 2012-2015 года (например, исследования Д. А. Шингаркиной, В. Р. Тлемешок и Н. Ф. Диановой (Шингаркина, 2012; Тлемешок, Дианова, 2015)), по мнению молодых людей, наиболее важными качествами партнера являются понимание, доброта, ответственность, заботливость, верность, понимание и честность (конечно, мужественность для мужчин и женственность для женщин), то в последующих исследованиях по этому вопросу появляются новые смыслы, определяющие приоритеты в выборе партнеров. Так, в проведенном исследовании Н. Л. Антоновой и
М. В. Щербаковой (Антонова, Щербакова, 2017) среди молодежи, состоящей и не состоящей в браке посредством метода глубинного интервью (N=30) на предмет их представлений о качествах брачного партнера и факторах его выбора, результаты свидетельствуют уже о вполне прагматическом характере как выбора спутника жизни, так и брачных отношений. Молодые люди хотят видеть рядом с собой партнера с высоким социальным статусом и потенциалом. В планомерном движении смены генерационной парадигмы в выборке, мы фиксируем возврат к «исходным параметрам» – для поколения Z снова на передний план выходят доброта, любовь, честность, немаловажными становятся уважительное и заботливое отношение к партнеру и ум (отражено в исследованиях Центра в 2023 и 2024 годах на молодежи Белгородской области). Такая волновая динамика, отражающая в том числе специфические социальные черты поколения, позволяет нам сделать вывод о возможно более эффективных семейных коммуникациях молодежи и, как следствие, снижение в последующем количества разводов – а в глобальном смысле выход на миссию национальной идеи – стабильную, крепкую и счастливую семью.

Выбор брачной формы взаимоотношений обусловлен и матримониальными установками молодежи, и сложной комбинацией факторов, формирующих социальную ситуацию выбора: здесь играют роль не только модели матримониального поведения, но и матримониальный опыт молодых людей, совпадение жизненных матримониальных стратегий в партнерских отношениях, а также влияние объективных ограничивающих и способствующих факторов, для реализации желаемых матримониальных стратегий.

В современной российской действительности ценность семьи и брака по-прежнему высока. Результаты исследования, проведенного ВЦИОМ в 2022 году, показывают, что 71,0% россиян предпочитают вступить в брак и жить в семье, 10,0% отдают предпочтение незарегистрированному браку, 5,0% вовсе не намерены вступать в брак, а 2,0% считают для себя приемлемым одиночество. Но наряду с этим появляется мозаичный тип семейного сознания, в котором в тесном переплетении находятся прагматические и гедонистические устремления, касающиеся семейных отношений, и это может влиять на выбор формы матримониальных отношений с партнером.

Альтернативной моделью брака, получившей популярность среди молодежи, является такая форма матримониального поведения, как сожительство. Брачно-семейные отношения молодежи с одной стороны связаны с их стремлением найти стабильность в обществе и создать традиционную семью, а с другой стороны отсутствие этой самой стабильности в современном социуме вынуждает их прибегать к такой форме брака, которая, как правило, весьма недолговечна и не решает проблему семейной определенности и закрепления в семейном статусе. Сожительство, таким образом, является определенной подготовкой молодежи к вступлению в брак, экспериментальной формой приобретения некоторых компетенций, необходимых в браке, и, одновременно – усиливают эффект отложенного брака, снижая вероятность вступление в полноценные брачные отношения. Соответственно, добрачные сексуальные отношения могут быть как функциональными, так и дисфункциональными.

При этом в незарегистрированных союзах молодых людей наблюдается низкий уровень стабильности и достаточно высокий уровень разногласий, являющихся существенными барьерами для формирования ориентации на рождаемость детей. Такая форма матримониальных отношений в случае рождения детей увеличивает их «ненужность», отказ одного из партнера, как правило, мужчины в воспитании ребенка чаще всего, формируют у молодежи негативные установки на рождение детей.

Считаем необходимым также отметить, что рост так называемых «гражданских браков» актуализирует угрозу социальной безопасности, так как ограничивает репродуктивные возможности семьи, что усугубляет нарастающий демографический спад.

Существует определенная динамика в восприятии молодежью незарегистрированных браков. Так, в исследовании Н. Ф. Диановой и В. Р. Тлемешок, проведенном в 2015 году, 55,0% молодых людей указали, что незарегистрированный брак для них – неприемлемая форма брака, 30,0% отнеслась нейтрально, а 15,0% – положительно либо уже состоят в таком браке (Тлемешок, Дианова, 2015). Результаты исследования Д. А. Тихомирова в 2017 году показывают, что уже 72,0% респондентов положительно относятся к сожительству, в то время, как лишь 19,0% – отрицательно, причем такую позицию выражают, как юноши (83,0%), так и девушки (67,0%), хотя, можно заметить большую расположенность к такой форме брака юношей (Тихомиров, 2018). Согласно данным исследования Ю. С. Галынской и В. В. Звягинцева, проведенного в 2020 году, уже 89,7% респондентов имеют достаточно толерантное отношение к сожительству (из них 86,5% респондентов мужского пола, а 91,4% женского). Однако, несмотря на толерантное отношение к данному союзу, не все респонденты готовы в него вступать. Так, только 63,1% респондентов считают допустимой для себя такую форму отношений, из них 59,5% мужского пола, 64,8 женского пола. Таким образом, можно заметить некое противоречие: в целом молодые люди одобряют союз без регистрации брака, но не всегда готовы вступать в такие отношения (Галынская, Звягинцев, 2020).

Внимание к теме семьи и семейным ценностям приводит к достаточно быстрой смене общественного мнения по вопросам сожительства среди молодежи, что, на наш взгляд, является быстрым откликом на целенаправленное воздействие институтов социализации. Согласно результатам исследования С. А. Ильиных, проведенного в 2022 году, уже 43,9% респондентов положительно относятся к незарегистрированному браку, а 24,2% респондентов и вовсе осуждают данную форму отношений (Ильиных, 2022). Здесь уже можно говорить о снижении одобряемости данного союза среди молодежи.

В других исследованиях мы также видим сопоставимые цифры. Так, рассматривая гендерный аспект восприятия сожительства можно обратиться к результатам исследования коллектива авторов З. Х. Коблевой, И. А. Каратабан, Н. К. Губжоковой (2022 год) и отметить, что 56% юношей и 38% девушек одобряют совместное проживание без регистрации брака в качестве модели семейно-брачных отношений. Традиционную форму отношений поддерживают 31% мужчин и 43% женщин. То есть, неофициальный брак, по-прежнему, в большей степени одобряют мужчины, чем женщины (Коблева, Каратабан, Губжокова, 2022).

Весомая часть российских исследований, которые можно отнести к теме изучения матримониальных стратегий, посвящена темам отношения молодежи к браку и ее мотивации для вступления в брак. Обратим внимание на исследование, посвященное факторам устойчивости брака, данные о котором были представлены ВЦИОМом 15 декабря 2022 г. Факторы оценивались по
7-балльной шкале. Наиболее значимым фактором устойчивости брака являются хорошие отношения в семье (6,7 баллов), здоровье близких (6,3), собственное жилье (6,0), семейный досуг (5,8), достойный доход (5,6), культурное, личностное развитие членов семьи (5,6), бытовой комфорт (5,1).

Важной характеристикой матримониальных стратегий, характеризующей в том числе и определенные поколенческие аспекты матримониальных установок, является брачный возраст для молодежи. Данные жизненных планов молодежи отражают сопоставимы с данными демографической статистики и показывают негативную, с точки зрения «эффективных» национальных матримониальных стратегий, динамику, связанную с увеличением желаемого возраста вступления в брак. Результаты исследования, проведенные ВЦИОМ в 2022 г., свидетельствующие о том, что наиболее оптимальным возрастом вступления в брак для мужчины россияне считают 28 лет, а для женщин – 24 года. В 2017 году результаты опроса россиян показывали, что для мужчин оптимальный возраст вступления в брак составляет
27 лет, а для женщины – 23 года. Но это общероссийские исследования, включающие в выборку все населения.
В отношении матримониальных установок молодежи все видится более динамично. Так, исследования И. В. Малимонова,
Л. Г. Король, И. Г. Синьковской, Д. В. Рахинского, проведенные в 2015 году, свидетельствуют о том, что абсолютное большинство молодых респондентов считали оптимальным временем для вступления в брачные отношения и для мужчин, и для женщин возраст от 24 до 27 лет (Малимонов, Король, Синьковская, Рахинский, 2015). По результатам исследований 2018 года, проведенных Е. Н. Касаркиной, Т. В. Соловьевой,
Д. А. Бистяйкиной, 56,0% молодежи считают оптимальным возрастом вступления в брак 23-27 лет, 23,7% считают, что вступление в брак наиболее удачно в 28-32 г. (Касаркина, Бистяйкина, Соловьева, 2018). Исследования И. Н. Богдановой и Я. В. Артамоновой 2022 года показали, что 50,0% респондентов считают наиболее подходящим возрастом для вступления в брак 25-29 лет. Анализируя гендерную специфику, можно отметить, что наиболее предпочитаемый возраст для мужчин 25-29 лет (52%), а для женщин 20-24 лет (44,0%) и 25-29 лет (46,0%) (Богданова, Артамонова, 2022). Согласно результатам исследования 2023 года, проведенного авторским коллективом Л. А. Журавлевой, Е. В. Зарубиной и др., одобряемый возраст вступления в брак для 90,0% опрошенных является период от 25 до 28 лет (Журавлева, Зарубина, Ручкин, Симачкова, Чупина, 2023). Если сравнивать показатель брачного возраста с исследованиями более раннего периода, можно отследить медленное, но устойчивое повышение брачного возраста, что находит свое подтверждение в демографической статистике.

Развод, как социальный институт матримониальных отношений, несмотря на то, что отражает деструктивный вариант матримониальных стратегий, подтверждает свою значимость в данных демографической статистике, формируя демографическую и социальную проблему, связанную с рождаемостью, воспроизводством матримониальных отношений, качеством жизни населения и качеством национального человеческого капитала.

Проблема развода для молодежи очевидна, она отражается в динамических закономерностях статистических показателей относительно возрастных групп (Таблица 3). Исходя из данных Таблицы 3 видно, как скачкообразно увеличивается количество молодых людей, прошедших через институт развода. Так, если в возрасте 20-24 года их 4 077, то к возрасту 30-34 их уже 763 316. На самом деле, стоит в этом отношении обратить внимание и на следующую после количества разводов графу – отражающую количество разошедшихся, по сути, «предразводное» состояние, и тогда в максимуме количество распавшихся браков к 30-34 летнему возрасту можно считать вышедшим за пределы 1 млн.

Таблица 3

Статистика населения по состоянию в браке в зависимости от возраста

Table 3

Population statistics by marital status depending on age

Матримониальная стратегия, связанная с разводом, формируется, в том числе, и на основе матримониальных установок, ценностей и мотивов, связанных с сохранением брака. Стоит отметить тот факт, что есть определенная динамика
в смене таких установок. Так, если в исследовании 2013 года Н. Н. Саяшиной
и А. А. Тюкиной основными причинами разводов с позиции молодежи являлись отсутствие взаимопонимания (41,0%), измена (34,0%), неумение партнеров идти на компромисс (19,0%) (Саяшина, Тюкина, 2013), то исследования Н. Ф. Диановой и В. Р. Тлемешок в 2015 году показали, что первоочередными причинами развода, по мнению молодежи, являются измена, предательство, материальные трудности, насилие, несходство характеров, наличие вредных привычек (Дианова, Тлемешок, 2015). А результаты исследования 2017 года Е. В. Каргаполовой и И. В. Лашук свидетельствуют о том, что 52,0% молодежи считают основной причиной развода измену и неуважение партнеров, 25,5% полагают, что такой причиной может стать злоупотребление алкоголем, 23,4% уверены в том, что причина развода заключается в предпочтении карьеры в ущерб семье, 22,2% видят причину в отсутствии финансовых средств (Каргаполова, Лашук, 2017). Результаты исследования Т. И. Куликовой, проведенного в 2018 году, показывают, что молодые супруги чаще всего в качестве причин называют следующие факторы: несоответствие характеров и взглядов (57,0%), жилищные проблемы (35,0%), низкий уровень дохода и безработица (30,0%), злоупотребление алкоголем (17,0%), неверность одного из супругов (9,0%) (Куликова, 2018).

Анализируя данные исследования 2019 года коллектива авторов Е. В. Романовой и Н. А. Хвалиной, выделяются следующие факторы распада семьи: 36,1% – финансовые трудности, 28,5% – насилие, 17,9% – пагубные привычки (Романова, Хвалина, 2019). Также в 2019 году было проведено исследование другими учеными, А. Ю. Маленовой и Д. Н. Стойко, которые описали гендерную специфику основных причин развода, по мнению молодежи. Данные их исследования свидетельствуют о том, что измена партнера – самая «уважительная» причина развода как среди юношей (83,0%), так и среди девушек (73,0%). Однако далее позиция по причинам развода отличается в зависимости от пола. Для девушек основными причинам развода являются ранний возраст вступления в брак (63,3%), несовместимость с партнером (50,0%), финансовые трудности (33,3%) и вмешательство родственников (33,3%). Для юношей основными причинам развода являются финансовые проблемы (53,3%), ранний брак (43,3%), вмешательство родственников (43,3%), также респонденты мужского пола выделяют в качестве причины развода проблемы в сексуальной сфере (33%) (Маленова, Стойко, 2019).

В своем исследовании, проведенном в 2020 году, С. В. Гузенина и И. С. Кулакова, на основании социологического анализа, выделяют проблемы личностно-психологического характера, например, склонность к насилию и скандалам (27,3%), алкогольная, наркотическая, игровая зависимость у супруга (22,9%), измена, флирт на стороне (22,6%), бытовые причины, например, проживание с родителями (12,9%) (Гузенина, Кулакова, 2020).

По нашему мнению, в установках появляется большая конкретизация причин, связанных, прежде всего, с недостойным поведением партнера, в то время как неконкретные, эмоциональные, не измеримые причины уходят из числа важных и основных.

Одним из важнейших показателей матримониального поведения и результатом матримониальных стратегий молодежи является репродуктивное поведение, формируемое на основе репродуктивных установок, под которым понимают систему последовательных реальных или возможных действий, направленных на принятие решений относительно рождения определенного числа детей либо отказ от деторождения. Молодежь является главным субъектом общественного воспроизводства, так как именно в данной возрастной группе в основном, сконцентрирован репродуктивный потенциал социума. Говоря о репродуктивном потенциале социума, отметим, что под репродуктивным потенциалом молодежи понимается уровень физического и психического состояния молодежи, который позволяет при достижении социальной зрелости воспроизводить здоровое потомство (Ростовская, 2015).

Безусловно, репродуктивное поведение определяется многими факторами, например, удовлетворенностью браком, его стабильностью, достаточным доходом и рядом других. И, одновременно, оно приводит к определенным результатам, желание достижения которых становится мотивами репродуктивного поведения. Причем, приоритетность данных мотивов сохраняется и для мужчин, и для женщин, что становится очевидным на данных статистике выборочного наблюдения Росстата в 2022 году (Таблица 4).

Таблица 4

Оценка возможного влияния появления еще одного ребенка на различные аспекты жизнедеятельности (однодетные) (%)

Table 4

Assessment of the possible impact of having another child on various aspects of life
 (one-child families) (%)

Если дополнить представленную информацию данными факторной модели принятия решения о рождении ребенка (основных условиях и барьерах) полученных в мониторинге «Социальные стратегии молодежи» в 2023 году (Белгородская область), то можно сказать, что главными факторами молодежь обозначила финансовое благополучие (54,5%), состояние здоровья (51,6%), желание супругов (46,7%). «Антифакторами», барьерами в положительном решении о рождении ребенка стали желание пожить для себя (61,5%), приоритет построения карьеры (51,0%), психологическая неготовность к рождению детей (50,3%). Интересно обратить внимание не только на главные, но и на важные факторы, которые указывает молодежи (их выбирают от 40 до 30% молодежи) – они подчеркивают ответственность государства за создание необходимых условий для принятия такого важного решения в жизни каждого молодого человека – это политическая ситуация в стране (о важности такого фактора говорят 42,7%), экономическая ситуация в стране (36,4%), отсутствие отдельного жилья (31,5%).

В рассмотрении динамики репродуктивных установок молодежи, интересное исследование репродуктивного потенциала молодежи Вологодской области было проведено в 2017 г.
О. Н. Калачикова и А. В. Короленко, которые посредством «дерева принятия решений» построили идеальные и реальные модели репродуктивного поведения (Калачикова, Короленко, 2017). В основе метода дерева решений лежит схематическое построение последовательного процесса принятия решений в зависимости от определенных условий. В качестве «веток дерева» («узлов») принимались решения респондентов относительно действий матримониально-репродуктивного характера. Идеальные (гипотетические) модели предполагают возможные действия индивидов, основанные на суждениях относительно брачных предпочтений, допустимости рождения детей. Реальные модели характеризуют фактические действия индивидов, например, проживание в браке: легитимном или незарегистрированном, числа прерываний беременности и пр. Результаты исследования показали, что наиболее распространенной является модель, при которой респонденты отдают предпочтение официальной регистрации брака, лояльно относящихся к абортам и малому количеству детей (21,0%). Наиболее популярной реальной моделью матримониального поведения в контексте репродуктивных установок оказалась модель, включающая представителей, которые состоят в официальном браке, никогда не делали аборт, имеют 1-2 детей. Существенное количество респондентов относилось к модели, для представителей которой также характерен официальный брак, наличие 1-2 детей и одно либо более искусственное прерывание беременности.

Также, исследование Д. А. Тихомирова, проведенное им в 2017 году, показало, что 43,3% опрошенной молодежи ориентировано на одного ребенка, 41,2% – на двух детей, 15,5% – затруднились ответить. По мнению большинства респондентов (74,0%), рождение детей должно происходить только в зарегистрированном браке, причем такая позиция, преимущественно, характерна для женщин (Тихомиров, 2018). Исследование Т. А. Гурко (2018) характеризует репродуктивные планы молодежи следующим образом: большая часть мужчин (51,0%) так и женщин (48,0%) ориентированы на двоих детей. При этом идею о трех и более детей также поддерживают немало респондентов – 26,0% мужчин и 34,0% женщин (Гурко, 2019).

Результаты исследования, проведенного О. В. Устиновой в 2022 году, отмечают возрастную динамику в области желаемого количества детей. Так для студенческой молодежи (возрастной интервал 18-24 лет) характерна ориентация на одного ребенка. 55,0% респондентов из этого группы «идеальным количеством детей» считают одного, 18,0% – двоих, 14,0% – троих. Однако, уже для работающей молодежи (возрастной интервал 25-34 года) характерна ориентация уже на двоих детей (41,0%), хотя есть и значительное предпочтение одного ребенка (30,0%). Идею о многодетной семье поддерживают лишь 22,0% (Устинова, 2022).

Согласно исследованию 2023 года, проведенному С. Н. Немгировой, и у мужчин, и у женщин есть различия между желаемым и ожидаемым количеством детей. Интересным является, что чем старше мужчина, там большее количество детей он хочет, среди женщин такой тенденции не наблюдается. В более молодом возрасте (18-20 лет) молодые мужчины ориентированы больше на одного ребенка, а в возрасте 21-29 лет уже на двух. Женщины же во всем возрастном периоде (с 18-29 лет) ориентированы в среднем на двоих детей. В целом, как показало данное исследование, 41,3% мужчин планируют иметь двоих детей, 26,4% – троих, 11,1% – одного, 9,7% – поддерживают бездетность. Что касается женщин, то 41,0% женщин ориентированы на двоих детей, 21,8% – на троих, 16,7% – на одного, 2,6% – ни одного (Немгурова, 2023).

Результаты региональных исследований по Белгородской области, проведенные также в 2023 году, показали, что как обязательный шаг рождение одного ребенка предусматривают для себя 51,4% мужчин и 46,9% женщин, второго ребенка – 36,2% и 26,1%, трех детей – 23,8% и 12,6%, более трех детей – 23,0% и 10,3% – разрыв между мнениями мужчин и женщин по этому вопросу, конечно, впечатляет (стоит подчеркнуть, что исследования 2023 года в принципе показали проблему гендерного рассогласования в матримониальных стратегиях – мужчины строят более эффективные и социально-значимые жизненные планы относительно матримониальной сферы и демонстрируют большую сформированность традиционных установок на семью, нежели женщины). Есть и другие закономерности, которые выявили наши исследования: так, например, сельская молодежь также больше ориентирована на деторождение, чем городская. Но особенно впечатляющим становится отличия в отношении деторождения (как первого, так и последующих детей), которое демонстрируют группы молодежи с разным уровнем достатка (как самой молодежи, так и их семей): так, если более 50% молодежи с высоким экономическим уровнем ориентировано на рождение одного ребенка как обязательный шаг для себя (54,7%), то для молодежи со средним уровнем дохода данный выбор снижается до 45,2%, а для молодежи с низким доходом падает до 33,4%. Таким образом, качество жизни становится барьерным фактором, определяющим жизненное планирование и его результаты в реализации матримониальных стратегий молодежи.

Отдельного внимания заслуживают и репродуктивные установки студентов (в отношении использования такого демографического потенциала как студенческие семьи) – так, Т. К. Ростовская и Н. С. Рычихина показывают причины, которые не позволяют реализовать этот потенциал в полной мере (трудности в получении хорошего образования, страх начинать семейную жизнь в студенческие годы, вопрос время пребывания ребенка на момент учебы родителей, возникновение серьезных материальных проблем, связанных с рождением ребенка) (Ростовская, Рычихина, 2024). Все это может и должно решаться в общей системе социальной политики нашего государства (если задачи демографического роста населения считать одними из самых важных в современных условиях) (Ростовская, 2024).

Репродуктивное поведение может выражаться и отказом от детей. Добровольная форма бездетности была исследована А. Г. Кисловым и И. В. Шапко, которые посредством анкетирования изучали распространенность феномена «чайлдфри» среди учащейся молодежи, а также степень лояльности к этому явлению (N=550). Авторами была использована шкала Лайкерта, содержащая различные оценочные суждения, подвергшиеся кластерному анализу и позволившим авторам сформировать три категории отношения к феномену «чайлдфри». К первой категории отнесено 24,0% респондентов, высказавшим отрицательное отношение к этому явлению, при этом значимыми ценностями для этой группы молодежи являются семья, здоровье, любовь, дети, хорошая работа. Вторая категория представлена 50,0% респондентов, для которых характерно двоякое отношение к этому явлению, они менее категоричны в оценках и избегают крайних оценочных суждений. Для них также значимы такие же ценности, что и для предыдущей группы. Третья категория респондентов (26,0%) лояльно относится к феномену «чайлдфри», при этом авторы указывают на то, что ценности этой группы респондентов существенно отличаются от первых двух. На первом месте по значимости у данной категории выступает самореализация, а уже потом – любовь, семья, дружба (Кислов, Шапко, 2016).

По прошествии восьми лет мы видим некоторую трансформацию диспозиций и, самое главное, обозначившиеся риски, связанные с достаточно высокой приверженностью молодежи данным идеологиям, что еще раз поднимает вопрос контроля ситуации и поиска превентивных мер, исключающих расширенную коммуникацию по этому вопросу (Таблица 5). 12% молодых респондентов являются приверженцем как идеологии безбрачия, так и чайлдфри. Еще более четверти опрошенных (безбрачие 26,9% и чалйдфри 29,5%) поддерживают, но не являются приверженцами. В рассмотрении социальных групп некоторое увеличение приверженности данным поведенческим формам наблюдается в отношение небольших городов и снижение в сельских поселениях, в отношении гендера объяснимое повышение приверженности для сознательной безбрачности со стороны мужчин, и однозначное превалирование показатели приверженности для каждой альтернативы в группах учащейся молодежи (19,0% безбрачие и 16,0%) (Благорожева, Шаповалова, 2024).

Таблица 5

Ответы респондентов на вопрос «Поддерживаете ли Вы данные идеологии?»
(Благорожева, Шаповалова, 2024)

Table 5

Respondents’ answers to the question “Do you support these ideologies?”