Введение (Introduction). Крестное родительство – сложный социальный и религиозный феномен, в основе которого лежит создание и поддержание связей, нередко интерпретируемых учеными в сфере либо в категориях родства (ритуального, фиктивного), либо в категориях его противоположностей, а именно дружбы или духовной близости (Gudeman, 1971; Mintz, Wolf, 1950). Помимо своего содержательного значения, связанного с вхождением человека в христианскую общину, через крещение также происходит связывание семей и различных статусных групп между собой, что способствует как усилению моральной плотности, так и расширению ареала социального доверия. Антропологические исследования, указывающие на примеры его устойчивого и эффективного функционирования в 20 веке реализованы преимущественно в странах с преобладанием католического населения (Испания, Италия, Ирландия, Мексика) (Anderson, 1957; Foster, 1953; Heady, 2018; Pitt-Rivers, 1958; Tait, 2005; van Den Berghe, van Den Berghe, 1966). В странах с православным населением таких исследований проводилось довольно мало (Греция, Сербия, Болгария), а в постсоветской России, пережившей форсированную секуляризацию, они не проводились вовсе (Aschenbrenner, 1975; Hammel, 1968; Hristov 2018; Pitt-Rivers, 1976). Будучи феноменом, приписываемым к обществам традиционным, для которых характерны преобладание коллективного сознания над индивидуальным, общность воли, закрытость сообществ, крестное родительство, по мнению исследователей - социальных историков и антропологов не вписывается в рамки такого рода определений (Pitt-Rivers, 1968;). Напротив, исследования создания и расширения связей крестного родительства в Европе показали, что для описания его значения необходимо обратиться к понятиям, характеризующим отношения в современных более открытых обществах (Vasile, Cash, Heady, 2018). Обсуждению этой специфики посвящена данная статья. Ее основу составляет обзор социально-исторических и антропологических исследований крестного родительства, реализованных с применением терминологии и инструментов сетевого анализа в социальных науках. Такие понятия как триада Г. Зиммеля, малая группа Т. Миллса, социальная сеть Дж. Барнса, социальный капитал Дж. Коулмана, слабая связь или «мост» М. Грановеттера и т.п. – все это новые способы различения между родственными, соседскими, профессиональными, предпринимательскими сетевыми связями, которые указывают на эффекты неизвестных традиционному обществу социальных форм в новой общественной структуре (Грановеттер, 2009; Barnes, 1954; Coleman 1988; Pescosolido, Smith, 2021). Мы утверждаем, что использование данной терминологии сетевых связей и социального капитала для объяснения эффектов духовного родства на разных исторических кейсах не случайно. Оно отражает парадоксальность этого феномена, с помощью которого исследователи проблематизируют устоявшиеся в социальных науках институциональные понятия диадических и структурных связей, сильной и слабой связи, замыкающего (bonding) и открытого (bridging) социального капитала. В статье будут описаны возможности, которые предоставляют сетевые исследования крестного родительства в объяснении структуры социальных связей на нескольких примерах, а также описаны ограничения таких исследований, связанные преимущественно с методологией сбора данных.

Методология и методы (Methodology and methods). Прежде всего необходимо пояснить, что означает применение сетевого анализа для изучения крестного родства. В фокусе зарубежных ученых как правило оказываются конкретные сообщества и приходы (католические или лютеранские), наблюдаемые в конкретный исторический период, что превращает само исследование отношений крестного родства в анализ локального случая. Его итогом является построенная сеть какого-либо сообщества, внутри которой анализируются различные сетевые метрики и эффекты, связанные с отношениями между крестными и восприемниками или же отношениями между семьями, породнившимися по факту совместного крещения ребенка. В отобранных для обзора статьях можно проследить два сюжета: (1) непосредственный анализ сети духовного родства и позиций внутри нее и (2) функции передачи материальных и нематериальных ресурсов посредством имеющейся сети.

Эмпирическим материалом, на основании которого происходит построение сети сообщества, чаще всего являются записи крещальных книг местного прихода. В случае отсутствия подобного материала могут быть использованы личные записи или дневники, по которым также стараются восстановить сеть одной семьи (Stojanović, Lonza, 2015). При этом не всегда авторы визуализируют полученную информацию с помощью графов; чаще они просто описывают перекрестные таблицы по различным признакам: количество крестных, социальные классы/сословия. Например, в одном из исследований на данных приходских книг португальского города была применена методика вычисления престижа в местном сообществе на основании оценок крестного родительства. Каждый выбор крестного родителя считается взвешенным голосованием, которое делает отец ребенка при назначении крестного отца или крестной матери ребенка. Количество номинаций, полученных потенциальным крестным, определяет ценность или вес отданного за него голоса. Родители, которых чаще просят стать крестными отцами, отдают более ценные голоса при выборе крестных родителей для своих детей. Итоговый балл рассчитывается для каждого крестного, и оценка зависит не только от того, сколько раз он или она были выбраны в качестве крестного отца, но и от оценок тех, кто выбрал его или ее. Родители, которых никогда не выбирали в качестве крестных родителей, имеют нулевой балл. Вполне возможно, что человек, который является крестным родителем один раз, в конечном итоге получит высокий балл, если отцом ребенка сам был человек с высоким баллом. Такая методика позволяет на основании данных о крещении определить центральность тех или иных семей внутри сообщества, которые будут обладать большим престижем в сравнении с другими (Carvalho, Ribeiro, 2008). Важной спецификой таких исследований является фактическое рассмотрение ребенка как связующего узла между семьями, хотя фокусом анализа являются связи между взрослыми или семьями в целом.

Использование крещальных книг в качестве источника данных налагает определенные ограничения на анализ данных. Подобный эмпирический материал не всегда обладает полнотой: книги могли содержать записи за ограниченный период времени, не по всем детям в одной семьи (например, в случае если семья переезжала или крестные были из другого города и могли уехать крестить в другой город), не было записи всех крестных. Соответственно, мы никогда не сможем утверждать, что по итогам сбора и анализа данных была построена полная сеть прихода. Данное обстоятельство само по себе может служить свидетельством постепенного размыкания приходов в силу усиления мобильности в регионах Европы. Ограничения связанные с возможностями построения полной сети прихода или города, повышают важность построения и анализа эго-сетей, для которых можно определить разные метрики центральности для выявления наиболее влиятельных акторов, как с точки зрения их статуса в социальной структуре, так и их значения в качестве посредников между другими более или менее статусными акторами.

Для анализа как правило не берутся записи за определенный и достаточно большой период времени, что позволяет анализировать структурную динамику внутри религиозного сообщества. При этом, поскольку используются данные крещальных книг, в которых фактически фиксируется только запись о крещении ребенка и его новых связях с крестными родителями возникает ограничения для интерпретации, связанные с самими отношениями между семьями. С одной стороны, может быть собрана дополнительная информация по тем или иным статусным персонам. С другой стороны, структурные данные не позволяют оценить, насколько серьезно крестные родители относятся к своим новым обязанностям? Отличается ли отношение к этим обязанностям среди разных сословий или классов в определенном историческом периоде? Несмотря на то, что в большинстве исследований ребенок выступает в роли некоего связующего субъекта между биологическими и крестными родителями, о связи ребенок-крестные родители на таких данных можно думать только в логике структурных признаков сети. Также остается вопросом, насколько характеристики данной связи видоизменяются с процессом взросления ребенка. Если резюмировать – в сетевых исследованиях связи духовного родства анализируются как отражение структуры отношений, а не набор диадических связей между субъектами внутри этой структуры.

В качестве примера приведем исследование, которое отличается по своей методологии на фоне остальных сетевых случаев (Ebaugh, Curry, 2000). Исследование Роуз Эбау и Марии Карри строилось на данных интервью, где, в частности, обсуждалась тема фиктивного родства как важного инструмента в понимании адаптации мигрантов в США в 1980-х годах двадцатого века. Обсуждая специфику нескольких систем фиктивного родства распространённых в среде иммигрантов – компадразго среди испаноязычных иммигрантов, структуру родства Йоруба, основанную на священстве, и систему уважения и родства, установившуюся среди азиатских иммигрантов, авторы выясняют механизмы сетевых связей, которые позволяют удерживать мигрантские сообщества в США. В данном случае связь крестного родства анализировалась как признак социального капитала, а методологически у этого исследования сложился совершенно другой дизайн сбора и анализа данных, где главной темой была не структура, а генерирование социального капитала субъектами отношений родства. Поскольку интервью собирались на протяжении нескольких лет, то удалось пронаблюдать динамику таких сообществ.

Научные результаты и дискуссия (Research Results and Discussion). Центральной темой исследований крестного родительства является определение и описание структуры сообществ, которые способствуют тем или иным индивидуальным или коллективным результатам. Например, исследование Маргрит Бирбюль про социальное доверие и коммерческие отношения в зарубежной торговле Британии раннего Нового времени, в котором крестное родительство или духовное родство выступают важным инструментом снижения рисков для честной торговли в контексте слабого развития экономических институтов (Beerbühl, 2011). Проанализированные сети духовного родства выступали моральным основания для ведения дел на длинные дистанции. Или в исследовании Э. Роуз и М. Карри, посвященном институтам адаптации мигрантов, была выявлена важная роль фиктивного родства в интеграции приезжих в местное сообщество и местную культуру (Ebaugh, Curry, 2000). Кроме того, крестное родительство позволяет сохранять традиции и преемственность в чужой стране, что в свою очередь помогает сохранить этническую идентичность. Также оно является способом социального контроля, так как в сообществах важны репутация, социальная солидарность и взаимное сотрудничество. Социальный контроль распространяется на создание семейных отношений, контролируя вступление в брак (Ebaugh, Curry, 2000: 201-202).

Как уже было показано выше, в дискуссии о значении крестного родства в конкретной социальной структуре исследователи не ставят задачи построения полной сети сообщества, а фокусируются на отдельных процессах и эффектах, которые становятся различимы через сетевой анализ. Ключевыми сюжетами в таких исследованиях являются: социальное позиционирование внутри сообщества и между сообществами через выбор крестных родителей и крестников; крестное родительство как инструмент сообществления, то есть закрытия и укрепления связей сообщества, а также как инструмент открытия сообщества через наведением «мостов» с другими сообществами или статусными группами; крестное родительство как инструмент установления связей доверия и моральных обязательств (социального капитала) на длинной дистанции между разными группами в процессе обмена (международной торговли). Данные темы могут обсуждаться отдельно на разных примерах социально-исторических исследований или же пересекаться внутри анализа одного случая.

Социальное позиционирование – это процесс, где люди заявляют (assert) свои позиции относительно друг друга (Carvalho, Ribeiro, 2008: 173). Например, можно говорить об утверждении иерархии между определёнными семьями или статусными группами, или же наоборот, о снятии власти иерархии через установление отношений духовного родства, что как подчеркивается исследователями, связано с семейными стратегиями. Например, Ж. Рамос и А. Рибейро на примере сетевого исследования приходских книг португальского города 17-18 века указывают, что ритуальное родство аналогично браку являлось одним из важных способов установления социальных связей между различными группами внутри сообщества и между разными сообществами. Ритуальное родство также оказывало существенное влияние на саму возможность заключения брака. В качестве крестных родителей выбирались те люди, с которыми по каким-либо причинам не представлялось возможным заключить брачный союз, но включение которых в сеть отношений представляется желательным по каким-либо причинам (Carvalho, Ribeiro, 2008). Аналогичную функцию можно проследить и между сообществами, а не только внутри них. Например, Э. Видали в исследовании сетей венецианской знати XVI века показал, что в качестве духовных родственников власть имущих могли выбираться представители других городов и губерний, что свидетельствовало о желании Венеции сотрудничества и улучшения дипломатических отношений, в том числе, в противовес власти Римской церкви (Vidali, 2022).

При разговоре о закрытости/открытости статусных групп или сословий обращают внимание на происхождение крестного родителя: происходит он из той же группы, что и семья крестника или из другой. В случае выбора крестного родителя из своей же группы говорится о закрытости группы (bonding). Другими словами, посредством фиктивного родства происходит укрепление внутригрупповых связей. В противном же случае мы говорим о размыкании границ группы (bridging) – построении «мостов» между разными группами. В связи с этой темой важную роль играет наличие или отсутствие правил, каким-либо образом влияющих на выбор крестного. В условиях свободы выбора, как было в Католической Церкви до Тридентского собора или в лютеранской Церкви, сеть крестного родительства получалась большой и разнообразной. Чаще всего люди выбирали в качестве крестного человека выше них по социальной иерархии, и таких крестных могло быть много. Соответственно, в данном случае крестничество работало на размыкание границ группы и установление социальных связей. Так, немецкие мигранты в Лондоне 18-19 вв. выбирали своих партнеров по бизнесу в качестве крестных родителей для своих детей. Через установление подобной связи укреплялись отношения доверия, что благоприятно сказывалось на ведение бизнеса в контексте слаборазвитых институтов торговли (Beerbühl, 2011). Кроме того, отношения могли создаваться не только между разными социальными слоями внутри одного сообщества, но даже и между государствами (Vidali, 2022). В случае же Католической Церкви Тридентский собор вводит ограничения на возможное количество крестных родителей у одного ребенка. Исследователи отметили, что при соблюдении данных предписаний социальные группы начали закрываться, то есть у ребенка крестными родителями чаще всего становились люди из того же самого социального слоя (Stojanović, Lonza, 2015). Кроме того, необходимо отметить, что крестное родительство могло быть использовано не только для установления новых социальных связей, то также и для поддержания уже существующих (Fertig, 2009:) – дружбы или родственных связей. Например, в одном из исследований была найдена следующая закономерность: первым детям родители выбирают тех крестных, с которыми у них наиболее тесная и близкая связь (Foster, 1969).

Как видно из приведенного обзора, методологически исследованные темы построены вокруг анализа критериев отбора крестных родителей для ребенка. Крестник в этом случае служит связующим звеном между биологическими и крестными родителями. Здесь и возникает вопрос о социальном капитале, в первую очередь восприемников ребенка. Так как таинство Крещения накладывает определенные обязательства на крестных родителей в отношении ребенка, то все исследователи сходятся в том, что в первую очередь биологические родители обращают внимание на возможности предполагаемых крестных. Согласно христианскому учению, крестные родители отвечают за религиозное воспитание ребенка. В исследованиях же указывается на определенные социальные ожидания биологических родителей. Здесь как раз и рассматривается обладание крестными родителями различного вида материальными и нематериальными ресурсами. Отмечается, что в случае гибели биологических родителей заботу о ребенке берут на себя крестные родители. Вместе с этим биологические родители стараются выбрать в крестные своем ребенку человека, располагающего социальными связями и престижем в сообществе. Потому низшие классы стараются выбрать человека из класса повыше. Через эти каналы может происходить восходящая мобильность в сообществе и нивелироваться эффекты неравенства в широкой социальной структуре (Mendes, 2012).

Особенно ярко взаимные ожидания и передача ресурсов через сети фиктивного родства показана исследователями Роуз Эбау и Марии Карри при изучении сообщества иммигрантов в г. Нью-Йорк и г. Хьюстон (США) (Ebaugh, Curry, 2000). Они используют теорию социального капитала П. Бурдье. Их главный тезис заключается в том, что различные системы фиктивного родства помогают иммигрантам лучше адаптироваться в новой для них среде. Сеть фиктивного родства активирует имеющийся у иммигранта социальный капитал. Его фиктивные родственники могут помочь ему в разных проблемных ситуация. Например, помощь с поиском работы, бескорыстная финансовая поддержка нуждающихся, а в случае смерти родителей – это возможность взять детей к себе и вырастить их (Ebaugh, Curry, 2000: 202). При этом, когда речь заходит уже о подросших крестниках, то крестными родителями может ожидаться какая-либо помощь уже с их стороны. В этой связи в статье дается пример бездетной пары, которая позволила жить их крестнику с ними и ждет от него помощи и заботы. С другой стороны, стоит отметить, что иммигранты рассматриваются авторами как тип людей, которые оказались на переходном этапе между традиционными и современными обществами. Информант-католик из Гондураса отметил свое удивление тем фактом, что много католиков американцев не поддерживают отношения со своими крестными или даже не знают, кто они (Ebaugh, Curry, 2000: 196).

Кроме того, крестное родительство позволяет сохранять традиции и преемственность в чужой стране, что в свою очередь, помогает сохранить этническую идентичность. Также оно является способом социального контроля, так как в сообществах важны репутация, социальная солидарность и взаимное сотрудничество. Социальный контроль распространяется на создание семейных отношений, контролируя вступление в брак (Ebaugh, Curry, 2000: 201-202).

Заключение (Conclusions). В данной статье мы обозначили основные возможности, которые предоставляет сетевой подход к анализу сетей духовного родства, а также описали его ограничения. Как видно из результатов исследований связи, порождаемые семьями крестных родителей и детей имеют целый набор сетевых эффектов для семей и экономики как традиционных, так и переходных обществ, связанные с укреплением сообществ, статусной дифференциацией, а также и наведением «мостов» между разными сообществами, городами и странами. Обобщая результаты исследований крестного родительства можно обнаружить некоторые общие черты, которые обсуждают авторы. Во-первых, они указывают на социальную специфику крестного родительства связанную с фактом укрепления или расширения социального доверия, которое опирается на факт духовной близости между семьей крестного и крестника. Во-вторых, они указывают на то, что реальность крестного родительства как правило складывается на пересечении каркаса определенных церковных догматов христианской теологии и их трансляции, адаптации в местной локальной культуре, что создает вариативность случаев, а также может объяснить институциональные различия между Западным (compadrazgo) и Восточным (kumstvo). В-третьих, отношения крестного родительства и более широкой сети складываются в основном из обрядов жизненного цикла (крещение каждого ребенка, конфирмация (у католиков), венчание), что позволяет говорить о мобилизации сообщества и актуализации связей духовного родства вокруг христианских праздников. В-четвертых, традиция крестного родительства указывает на определенные идеалы большой семьи, которая преодолевает границы кровного родства, одновременно выступая медиатором для поддержания родственных связей. В-пятых, фигура крестного родителя наделена определенными статусными привилегиями в сообществе, что как правило указывает на его высокое положение и патронажный характер отношений между восприемником и крестником. Материалом для обзора выбраны статьи, написанные по результатам социально-исторических исследований Европейских регионов, в которых преобладают католические приходы. К сожалению, подобного рода сетевых исследований на историографии православных приходов как в России, так и за рубежом не встречается, в силу слабой разработанности методологии работы с метрическими данными. Вместе с тем в антропологической традиции можно найти несколько примеров подобных исследований крестного родительства в православной Греции и на Балканах, реализованных на материалах наблюдений и интервью, где также делаются выводы о парадоксальной специфике связей, порождаемых духовным родством (кумовством) (Du Boulay, 1984; Hammel, 1968). Представленный обзор может способствовать формулированию исследовательских гипотез для тестирования на данных православных приходов и сообществ.