Для анализа данных использовались методы: систематизации высказываний респондентов; структурирования текстовой информации; выделения типичных, стереотипных суждений; конструирования устойчивых суждений о ВИЧ и ВИЧ-инфицированных; соотнесения типичных, стереотипных суждений с идеальными типовыми моделями здоровьесберегающего поведения; осевое кодирование.

Научные результаты и дискуссия (Research results and discussion). В ходе групповых бесед выяснилось, что опыт первого знакомства с информацией о ВИЧ у участников дискуссии носит индивидуальный характер и по ситуации, в которой они получили первичное представление о ВИЧ, и по реакции на полученную информацию.

Одна из участниц дискуссии так описывает свой первый опыт получения информации о ВИЧ-инфекции: «А я первый раз узнала, когда я, учась в последних классах школы, я пошла со своей подругой в центр планирования семьи к гинекологу по поводу того, что у меня был гормональный сбой. У меня нерегулярные месячные были, при этом я еще была девственницей, а подруга у меня уже была беременна. Поэтому мы пришли к одному врачу, мне дали кровь на гормоны, а ей на ВИЧ, сифилис (гепатита, по-моему, не было тогда), еще какие-то мазки. Я говорю: «А что это такое-то?». Она говорит: «Вот смотри, плакаты висят, почитай». Мы в очереди сидели, я ходила плакаты по стенкам читала, так все было интересно, но меня это не касалось, поэтому мне это было нестрашно» (женщина, 40 лет, менеджер по персоналу, не замужем, детей нет, ФГ 1).

В памяти респондентов старшего поколения остались увиденные ими в 1990-е годы телепередачи, посвященные проблеме ВИЧ-инфекции: «Но мы знали про <Вадима> Покровского, он выступал на телевидении, его приглашали, передачи появились новые на телевидении» (женщина, 60 лет, специалист в области легкой промышленности, детей нет, ФГ 1).

В целом, по ощущению большинства респондентов, проблема ВИЧ к настоящему времени почти ушла из общественной повестки, будучи замещенной в ней другими актуальными проблемами здравоохранения (в частности, пандемией COVID-19). Среди участников фокус-групповых дискуссий, в которых принимали участие жители городов области с относительно более высоким уровнем инфицированности ВИЧ, были респонденты, у которых имелся опыт продолжительного общения с лично знакомыми им ВИЧ-инфицированными людьми. Погруженность этих респондентов в проблематику носит более личный и более сенситивный характер, их отличает более высокий уровень знания о проблемах, связанных с ВИЧ.

Первичное информирование о ВИЧ у некоторых респондентов связано не только с контентом виденных ими телевизионных программ, но также могло формироваться из личного опыта, полученного в каких-либо реальных жизненных ситуациях. Так, одна из участниц дискуссии отмечает неинклюзивное отношение к своей ВИЧ-инфицированной знакомой со стороны общих знакомых, узнавших о ВИЧ-положительном статусе этой женщины: «У меня есть знакомая с положительным статусом ВИЧ. Она, когда выпивает, делится со всеми. Я так понимаю, ее какой-то молодой человек заразил. […] Я спокойно отреагировала, а остальные… многие перестали общаться, боялись из одной кружки пить» (женщина, 39 лет, бухгалтер, средне-специальное образование, ФГ 2); «Первое воспоминание – я увидела плакаты. Я очень много знаю на эту тему, потому что одно время я работала в такой организации, «Врачи без границ». Вы знаете, да? То есть медицинские принадлежности, вот это всё мы раздавали. Естественно, общаешься с людьми, кто болеет, кто думает, что у них СПИД, и не верит никому» (женщина, 39 лет, бухгалтер, замужем, сыну 7 лет, ФГ 2); «С этой проблемой столкнулся, когда мы жили в Волгограде, и первый раз я услышал про СПИД. Тогда был очень известный случай, вы должны знать – 7-я больница, очень много детей заболело. Я видел этих детей потом в колясках. Волгоград – оттуда первое пошло в Советском Союзе. И какой-то протестант приехал из Америки, пытался их поднять, но они были никакие, и они уходили на глазах. Саша, мой знакомый (сейчас бы ему тоже был полтинник, наверное), в пятнадцать лет умер на коляске. Страшная вещь. Тогда не понимали» (мужчина, 45 лет, работник культуры, не женат, ФГ 3); «Из каждого музыкального киоска неслось в Перестройку: «Спит-спит Оля с кем попало, а про СПИД-СПИД Оля не слыхала». Потом газета СПИД-инфо. Вот оттуда, с тех времен. Соответственно, и по телевизору тоже» (мужчина, 44 года, инженер, образование высшее, женат, дочери 19 лет, ФГ 3).

Участники дискуссий младшей возрастной группы чаще, чем более старшие респонденты, могли упоминать в качестве своего единственного информационного источника телевидение: «Единственное, что прям конкретно на меня повлияло, что я узнал побольше об этой тематике – это сериал (на удивление, русский; на удивление, хороший) «Лучше звоните Ди Каприо», и на удивление – Петров, одна из немногих его ролей, где он хорошо сыграл. Весь сериал был посвящен тематике СПИДа. Это такой интересный проект был» (мужчина, 30 лет, репетитор, не женат, детей нет, ФГ 4); «Я тоже вспоминаю цитаты из телевизора, слышала во 2-3 классе: «случайные связи», «незащищенный секс». Я ничего не понимаю, я ребенок, я думаю: «Чего они несут?». Потом я пошла в колледж. Там к нам приезжали лекции читать и рассказывали об этом» (женщина, 30 лет, ведущий менеджер по персоналу в IT компании, не замужем, детей нет, ФГ 2).

Некоторые участники дискуссии старшей возрастной группы демонстрировали достаточно высокий уровень сенситивности и обеспокоенность возможностью самому заразиться ВИЧ-инфекцией. Эта обеспокоенность, в частности, может быть связана и с неуверенностью в партнере, его поведении: «Мы не особо были информированы, но знали, что такое заболевание существует. Я боялась заразиться через стоматолога, через уколы. Также нельзя быть уверенным на сто процентов в своем партнере, в муже. Я ему верю, но знаете... всё может быть. У любого человека это может быть, поэтому страх присутствует, он и сейчас присутствует, но притупился» (женщина, 60 лет, пенсионерка, замужем, взрослая дочь, ФГ 1).

У некоторых других участников фокус-групп истории, связанные с более глубоким знакомством с проблемой, носили драматичный характер. Одна респондентка (старшая возрастная группа) вспоминает заразившуюся ВИЧ подругу детства, и отмечает, что ситуация, происходившая у нее на глазах, тем не менее, казалось ей далекой, не могущей затронуть таким же образом ее саму, поскольку заболевшая подруга отличалась от нее рискованным поведением — употреблением наркотиков: «В итоге эта подруга, которая тогда беременная ходила, она в итоге СПИДом заразилась, но она наркоманка была, в итоге умерла от передоза, сыну было 15 лет. При том, что у меня такая девочка рядом, которая была моей соседкой, с которой я с детства общалась, мне все равно казалось, что настолько это все далеко, потому что в детстве мы вместе общались, а потом у нас пути разошлись» (женщина, 40 лет, менеджер по персоналу, не замужем, детей нет, ФГ 1); «Я стараюсь вести правильный образ жизни, но я в какой-то степени фаталист, и считаю, что ты можешь предохраняться, но тебя может и стоматолог заразить, татуировка. Не надо быть наркоманом или сексоголиком каким-то, чтобы заразиться СПИДом» (женщина, 33 года, менеджер в строительной фирме, образование высшее, не замужем, ФГ 2); «Про Валеру вспомнила. Валера пошел делать татуировку в Щелково на дому, и его заразили СПИДом. Он никому не сказал, пошел, сдал тесты. Мы компанией узнали об этом в июне, а тесты он сделал в апреле. Ему стало плохо, потом жена нашла тест, он даже ей не сказал, ее тоже заразил. Он уехал на Украину. […] Да, он поступил подло, потому что узнал в апреле, а мы узнали в июне, при этом продолжал со всеми общаться. Потом все пошли сдали тесты» (женщина, 39 лет, парикмахер, средне-специальное образование, в гражданском браке, сыну 14 лет, ФГ 2); «Я со СПИДом познакомился по сообщениям из американской прессы. Я услышал, что известный баскетболист Мэджик Джонсон болеет СПИДом. В принципе, я удивился, что у него такая страшная болезнь, но он продолжал играть, и, в принципе, я даже не слышал, что он умер. По-моему, он все еще живой. Но вообще для меня это всё какое-то далекое» (мужчина, 44 года, юрист, образование высшее, женат, сыну 11 лет, ФГ 3).

Когда проблема ВИЧ затрагивает кого-либо из близкого окружения человека, это часто бывает связано с повышением его информированности, что приводит к изменению его отношения к проблеме. Один из примеров этого на наших фокус-группах – история одного из участников дискуссии (мужчина, младшая возрастная группа), в которой он рассказывает о своем долговременном наблюдении за жизнью человека, инфицированного ВИЧ, связанного с респондентом родственными связями. Мы можем видеть, что такое близкое наблюдение и, возможно, личное участие в жизни человека, живущего с ВИЧ, способствует более глубокому пониманию проблемы, лечения, и более толерантному отношению: «Я был женат два раза. В первом браке у моей жены брат, вот он ВИЧ-инфицированный. Не знаю, как правильно сказать – либо СПИД, либо ВИЧ, это как бы два понятия разных. [...] И вот он уже лет 25 так живет. Да, он принимает лекарства, да, всё это, но у него тем не менее есть девушка, с которой он спит. Он так же кушать готовит, всё нормально, это ничего не влияет на жизнь. [...] Раньше работал в ресторане. То есть он спокойно даже с таким диагнозом работал в ресторане» (мужчина, 35 лет, менеджер в ресторане, женат, дочери 8 лет, сыну 3 года, ФГ 4).

Информированность респондентов о ВИЧ-инфекции. Несмотря на то, что большая часть участников групповых дискуссий получает информацию о проблеме ВИЧ уже в течение достаточно длительного времени, уровень их информированности об особенностях заболевания, процессе протекания болезни, опасных при близких контактах биологических средах, ходе лечения, возможностях терапии и новых достижениях медицины в этой области можно охарактеризовать как недостаточный, даже сравнительно с имеющимися в нашем распоряжении данными массового опроса населения Московской области. Участники фокус-групп нередко выдают ошибочные ответы на простые вопросы и демонстрируют большое количество распространенных заблуждений: «Я читала, что лимфоузлы по всему телу увеличиваются, это явные симптомы носителей» (женщина, 39 лет, замужем, дочке 7 лет, специалист мебельной фабрики, образование среднее специальное, ФГ 2); «Никто не застрахован абсолютно. Может быть, проведешь время с женщиной, а потом выяснится, что у нее… Никто не застрахован. И презерватив, он не гарантирует» (мужчина, 42 год, образование высшее, не женат, ФГ 3).

Рассказывая о своих страхах, респонденты иногда воспроизводили тиражируемые заблуждения в отношении передачи ВИЧ при бытовых контактах и других неопасных ситуациях: «Я не встречала таких людей, но мне казалось, что можно при разговоре заразиться, при рукопожатии. Я даже боялась, что комары при укусе могут заражать, разносить. Я еще думала, а вдруг комар укусил кого-то ВИЧ-инфицированного, а потом меня своим жалом? Но оказывается, что нет, я позже узнала, что нет, не передается, слава Богу» (женщина, 39 лет, замужем, дочке 7 лет, специалист мебельной фабрики, образование среднее специальное, ФГ 2).

Одна из участниц дискуссии, являясь донором и часто, по ее словам, сдавая кровь, тем не менее, не знала о том, что тест крови на наличие ВИЧ у инфицированного человека может быть отрицательным, если от момента заражения до проведения теста прошел период времени, недостаточный для того, чтобы анализ показал корректный результат: «А вот об этом, кстати, я даже не задумывалась. Я просто не знала про это <серологическое> «окно», я только сейчас узнала. Я всегда думала, что эту инфекцию сразу видно. Тем более, кровь же где-то лежит по полгода, они ее снова перепроверяют» (женщина, 33 года, менеджер в строительной фирме, образование высшее, не замужем, ФГ 2).

Недостаточный общий уровень знаний о ВИЧ проявлялся, в том числе, и в выражаемом в некоторых случаях респондентами недоверии к информации по этим вопросам: «Я читала, что если человек принимает терапию, то он вроде как даже совсем не заразен. Мне в это как-то не очень верится, но информацию такую я читала» (женщина, 40 лет, менеджер по персоналу, не замужем, детей нет, ФГ 1); «Наверное, да, наиболее велик риск через иглу и через незащищенные половые связи. Но мне кажется, действительно, ситуация, может быть, стала лучше, просто потому что виды наркотиков сменились, и люди, которые активно употребляли героин в 90-х, их уже многих нет. А те наркотики, которые есть сейчас, не подразумевают инвазивное введение» (мужчина, 31 год, специалист по международным отношениям, образование высшее, не женат, ФГ 4).

Отдельные высказывания респондентов базировались на изначально ложных представлениях о вирусе, которые у них сложились в результате общения с такими же недостаточно информированными людьми: «Татуировки, да, по сути это кровь тоже. Хотя кто-то, опять же, говорит, что вирус СПИДа, ВИЧ на воздухе живет энное количество времени и погибает, не как коронавирус живет неделю, нет, он самоуничтожается. Тем не менее, мы не знаем, когда там кровь осталась, 5 минут назад или 25 минут назад» (мужчина, 31 год, юрист, не женат, детей нет, ФГ 4).

Законодательные знания. Правовые знания, связанные с проблемой ВИЧ, демонстрировали в основном те участники фокус-групп, кто непосредственно сталкивался с данной проблемой либо в межличностной коммуникации, либо в связи с профессиональной деятельностью, и, таким образом, можно сказать, что эти знания также проявляются только в тех случаях, когда они опосредованы личным опытом: «Есть подзаконники, подзаконные акты. Есть закон «Об основах здравоохранения», там говорится, что в данном постановлении правительства есть перечень заболеваний, по которым положена бесплатная терапия в виде – и дальше там пошло-пошло. Какой-нибудь муковисцидоз, СПИД и так далее» (мужчина, 31 год, юрист, не женат, детей нет, ФГ 4); «Я ассистент стоматолога. Вообще дело страшное, не дай Бог. Если профессиональное заражение, надо это еще доказать, поэтому, когда я устраивалась, нам целую лекцию прочли – что если вы докажете, что вы на работе заболели, то вас чуть ли пожизненно будут обеспечивать» (женщина, 47 лет, замужем, сын 12 лет, мед. работник, ФГ 1).

В целом, респонденты старшей возрастной группы отличаются менее толерантным отношением к людям, живущим с ВИЧ, чем более молодые респонденты: «Конечно, их в одно место никуда не соберешь, но хотя бы что-то, принудительное лечение. Нельзя, чтобы они свободно творили, что хотели» (женщина, 53 года, две дочери, старшей 30 лет, младшей 22, ФГ 1).

Респонденты младших возрастных групп придерживались скорее мягкой позиции сохранения права конфиденциальности медицинского статуса ВИЧ-инфицированных: «Мне кажется, что человек, вступающий в незащищенную половую связь с малознакомым человеком, автоматически принимает на себя риски. Поэтому ужесточать, с точки зрения, чтобы на лбу клеймо делать, не стоит» (мужчина, 31 год, специалист по международным отношениям, образование высшее, не женат, ФГ 4).

Отсутствие информации о возможностях пройти, например, анонимное обследование, или получить бесплатную терапию, респонденты объяснили тем, что у них не возникало такой потребности, поэтому они не владеют точными данными: «Я знаю, что можно сдать анонимно тест на ВИЧ. Не знаю, где, у меня такой проблемы никогда не стояло. Знаю, что можно бесплатно в поликлинике сдать этот тест. Знаю, что вроде как положена терапия бесплатно по ОМС, но, как Александра сказала, сейчас может в связи с обстановкой это всё отменится. Знаю, что за заражение ВИЧ, если человек знает и заражает, это – статья» (женщина, 40 лет, менеджер по персоналу, не замужем, детей нет, ФГ 1).

Но в тоже время отдельные участники дискуссии владели информацией о бесплатном лечении ВИЧ-инфицированных и программах государственной поддержки, а также предусмотренных законодательством наказаниях при случае умышленных заражениях: «Насколько я знаю, даже бесплатно выдают эти лекарства, потому что они очень дорогие, это государственная программа. Сейчас я читала, что есть дженерики, неизвестные, всё импортное» (женщина, 47 лет, замужем, сын 12 лет, мед. работник, ФГ 1); «Я знаю, что должно быть уголовное наказание, если они кого-то умышленно инфицируют» (женщина, 33 года, менеджер в строительной фирме, образование высшее, не замужем, ФГ 2); «Я слышал, что, кто заболел ВИЧ-инфекцией, им положены бесплатные лекарства. От больницы им дают, чтобы они жили – уколы, таблетки» (мужчина, 41 год, женат, дочери 16 лет, менеджер, ФГ 3).

Информированность участников дискуссии варьировалась от полного незнания законодательства в области предоставления возможностей профилактики и лечения ВИЧ-инфекции, налагаемой ответственности, до знания отдельных законодательных тонкостей и нюансов состояния дел в этой сфере. Прежде всего это было связано с уровнем включенности отдельных респондентов в эту проблему и длительностью и глубиной контактов с ВИЧ-инфицированными людьми. Также прослеживалась связь с количеством выявленных случаев заражения на территории проживания респондентов. Группы респондентов из населенных пунктов с более высоким уровнем зараженности демонстрировали более глубокие знания в том числе и в области права: «Каждый человек старше 40 лет может пройти просто полное медицинское обследование в своей поликлинике – флюорографию, ЭКГ. Соответственно, у него берут кровь на все инфекции. Соответственно, каждый может из этой студии пойти спокойно. Там есть определенный день, каждый может пойти в поликлинику, не надо даже записываться. В крайнем случае, пост в регистратуре – и запишешься» (мужчина, 44 года, инженер, образование высшее, женат, дочери 19 лет, ФГ 3); «В конце января или в феврале я пошел в свою поликлинику, и мне там сказали, что теперь ты не можешь просто в поликлинику прийти и сдать анализ на ВИЧ. Тебе должны дать направление в КВД, ты должен туда поехать, сдать, а потом (в ЕМИАСе этого тоже нету) ты должен поехать забрать лично вот эти вот бумажки и расписаться за них. Они даже в ЕМИАС не выкладываются, потому что эта информация конфиденциальная, мне сказали» (мужчина, 38 лет, инженер, не женат, ФГ 4); «Обеспечение медицинскими препаратами, но говорят, что с этим большие проблемы. По крайней мере, что я читал, что там люди в очередях стоят и их не хватает – лекарств» (мужчина, 31 год, специалист по международным отношениям, образование высшее, не женат, ФГ 4).

Респонденты, которые понимают важность антиретровирусной терапии в том, что она снижает вероятность передачи вируса при близком контакте с инфицированным, как правило, также дифференцируют ответственность людей, живущих с ВИЧ, в зависимости от того, принимают те терапию, или нет. Респонденты, осознающие это различие, нейтрально-толерантно относятся к ответственным людям, живущим с ВИЧ, которые принимают терапию, и при этом склоняются к необходимости определенных принудительных мер для той категории инфицированных ВИЧ людей, которые отказываются от приема терапии, и, таким образом, представляют общественную опасность: «Проблема в том, что их не заставляют это принимать, проблема – императивного фактора нет. Я, может быть, «пережестчу», конечно, но, наверное, я бы все-таки некоторый фактор принудиловки сделал» (мужчина, 31 год, юрист, не женат, детей нет, ФГ 4).

Представления о группах риска. Прежде всего все респонденты относили к группам риска людей, употребляющих наркотики, работающих в секс-индустрии и нетрадиционной сексуальной ориентации: «Они <наркоманы> очень часто пользуются одним шприцем просто ради экономии. Они в состоянии эйфории забывают о безопасности» (женщина, 40 лет, менеджер по персоналу, не замужем, детей нет, ФГ 1); «Нетрадиционные, наркоманы и проститутки – вот три группы риска основные» (мужчина, 42 год, образование высшее, не женат, ФГ 3).

Кроме общепринятых суждений к группам риска, например, отнесли полицейских и таксистов: «Я знаю, что полицейские в группе риска. Когда они ловят наркоманов, те нарочно кусают их, чтобы заразить СПИДом» (женщина, 39 лет, замужем, дочке 7 лет, специалист мебельной фабрики, образование среднее специальное, ФГ 2); «Таксисты в группе риска. Сколько я работаю… я три раза ходил в такси. Нет, просто по слухам, это в газете писали, это я не выдумываю. […] Это в газете писали про таксистов и ВИЧ. Раньше в такси вообще порядка не было» (мужчина, 53 года, водитель, в гражданском брак, дочери от другого брака 23 года, ФГ 3).

Респонденты также делали акцент на морально-нравственных принципах людей, неразборчивости в выборе партнеров, частых половых контактах: «Люди, имеющие большое количество половых связей, неразборчивые. К ним относятся гомосексуалисты и проститутки. Мне кажется это одна категория – с точки зрения половых актов. […] Это группа людей, которые часто меняют партнеров» (мужчина, 31 год, специалист по международным отношениям, образование высшее, не женат, ФГ 4).

Восприятие иностранных трудовых мигрантов как еще одной возможной группы риска участниками фокус-групп оказалось противоречивым – это единственная социальная группа, относительно которой в этом вопросе не был достигнут консенсус. В то время как отдельные респонденты видят в трудовых мигрантах угрозу, другие, напротив, воспроизводят идеализированные представления о сохранении в этой среде традиционной культуры с укорененными в ней моделями здорового образа жизни и строгой половой морали: «Я считаю, что через миграцию очень много привозится, потому что в этих республиках вообще медицина на достаточно слабом уровне. […] Они, может быть, там все болеют, и никто не знает. Они сюда приезжают, привозят эту болезнь. У нас Воскресенск богатый город, там химическая промышленность, там очень много приезжает людей» (мужчина, 44 года, юрист, образование высшее, женат, сыну 11 лет, ФГ 3); «Можно я скажу по поводу Подмосковья? У нас население активно замещается – славяне меняются на восточных людей. Они очень, как сказать, целомудренные, у них традиции, они особо не заражаются. […] Они приезжают сюда с семьями, женами, они работают» (женщина, 33 года, менеджер в строительной фирме, образование высшее, не замужем, ФГ 2); «Вот у меня знакомые узбеки – ни фига от них, извиняюсь, ничего от них такого нет. Потому что у них там долгожители… И у них этих заболеваний близко нет, там фрукты, я не знаю, дыни, и всё. Это всё с Запада идет, с Запада!» (мужчина, 45 лет, работник культуры, не женат, ФГ 3).

Отношение к ВИЧ-инфицированным. В ходе дискуссии обсуждались вопросы отношения к людям с ВИЧ-инфекцией. На вопрос, будете ли Вы продолжать общаться с человеком, узнав о его положительном ВИЧ-статусе, мнения участников дискуссии разделились. Для значительной части респондентов, такая информация стала бы поводом для того, чтобы разорвать отношения и дистанцироваться: «Я знаю некоторых людей, которых я подозреваю в том, что они могут быть ВИЧ-инфицированными. Я просто реально избегаю с ними общения. Даже есть человек, который мне очень нравится, с подросткового возраста общались, долгая история, а сейчас он ведет очень праздный образ жизни, очень разгульный, беспорядочные связи. Я понимаю, что как бы ни был интересен человек, красив, привлекателен, я избегаю общаться и как-то видеться. Общаться не хочется, потому что человек на меня смотрит как на сексуальный объект, и я просто стараюсь минимизировать, чтобы ничего такого» (женщина, 30 лет, ведущий менеджер по персоналу в IT компании, не замужем, детей нет, ФГ 2); «Я женат. Допустим, узнаю, не дай Бог, что жена – ВИЧ-инфицированная. Во-первых, понятно, там, каким образом она заразилась, вопрос сразу возникает. И, честно, я не знаю, не дойдет ли до развода в таком случае» (мужчина, 49 лет, женат, дочке 13 лет, специалист обслуживанию промышленного холодильного оборудования, образование средне-специальное, ФГ 3).

Для отдельных участников дискуссии было важным сохранить морально-нравственные принципы, основанные на гуманности, уважении и сопереживании чужим проблемным ситуациям, они заявляли о готовности продолжить общение, но без близких контактов: «Инстинкт самосохранения мне говорит, что нужно действительно дистанцироваться от таких людей. Но, с другой стороны, хочется человечным оставаться и относиться как-то цивилизованно к этой проблеме, с пониманием, то есть не шарахаться, не закрываться. Я считаю, надо нормально относиться, без близких контактов – ну они же тоже люди» (женщина, 33 года, менеджер в строительной фирме, образование высшее, не замужем, ФГ 2); «Пугает всегда неизвестность. Если он скажет, что я лечусь, что я не опасен для вас, тогда, может быть, да» (женщина, 46 лет, специалист в мебельной компании, разведена, дочь 15 лет, ФГ 1).

Кроме того, респонденты поясняли, что их реакция и решение продолжить общение или прервать будет зависит от степени и характера знакомства с человеком. Возможно, ели это близкий друг или давний знакомый, реакция будет продолжить общении. Если же это малознакомый человек, в таком случае, будет принято решение порвать контакт.

Большая часть участников дискуссия соглашалась с тем, что люди с подтвержденным положительным статусом вынужденно скрывают его из-за неоднозначности общественных настроений, возможных дальнейших социальных рисков для себя и стигматизации: «Проблема в том, что у нас настолько злое общество, что люди не хотят афишировать свою болезнь, потому что ты скажешь, что ты болеешь ВИЧ – тебя тут же уволят с работы. Найдут любую причину, или просто вынудят по собственному желанию уйти. У нас все всего боятся» (женщина, 45 лет, домохозяйка, трое взрослых детей, ФГ 1).

Респонденты, у которых в кругу знакомых уже были люди с положительным ВИЧ-статусом, смотрели на поставленные вопросы иначе, чем респонденты, которые никогда не сталкивались с такими людьми. Их размышления выстраивались в логике принятия ВИЧ-инфицированных людей как здоровых, без стигматизации их положения: «У меня знакомая есть ВИЧ-инфицированная. Она состоит на учете, пьет терапию. У нее абсолютно нормальная жизнь, семья, работа – работает помощником судьи. Она вообще ничем не отличается ни от кого, и не особенно сама переживает. Как заразилась, история умалчивает. Нормально живет, сколько уже?.. лет 12 с этим. [...] Я ничего в этом ужасного не вижу. Если человек за собой смотрит, пьет таблетки, за иммунитетом смотрит, терапию получает, то абсолютно нормальная жизнь. У них свой коллектив, они ездят отдыхают вместе, встречаются, здоровый образ жизни ведут» (мужчина, 39 лет, мастер по ремонту кассовых аппаратов, разведен, детей нет, ФГ 4)

Отношение респондентов к смоделированным ситуациям, связанным с ВИЧ-инфицированными. В ходе групповой дискуссии была применена методика виньеток. Для обсуждения участникам дискуссии было предложено пять конкретных случаев заражения ВИЧ. В каждом случае модератор сначала сообщал только часть информации о ситуации для ее первоначальной оценки респондентами, после чего модератор дополнял историю таким образом, чтобы определить, меняет или нет сообщаемая более полная информация о заразившемся человеке или о ситуации, с которой связано заражение, отношение к нему в группе.

Ситуация 1. Мужчина 35 лет с высшим образованием перспективный молодой ученый, врач. Заботится о своих пожилых родителях, которые находятся на его попечении, холост. Заразился ВИЧ-инфекцией. Дополнение к ситуации 1. Известно, что он заразился от своего гей-партнера, с которым познакомился на сайте знакомств для геев. Встречались они один месяц, после чего была выявлена ВИЧ-инфекция. Молодой человек в настоящий момент проходит лечение.

У женщин в группе 30-39 лет первая ситуация вызвала неоднозначную реакцию. Мнения разделили участниц на тех, кто сочувствовал герою, прежде всего, потому, что молодому человеку придется обо всём рассказать своим родителям, и тех, кто, также сочувствуя ему, помимо этого выражал надежду, что, будучи врачом, он скорее сможет адаптироваться к ситуации, чем другие люди с такой же проблемой, и терапия будет для него успешной.

Однако после дополнения к ситуации отношение к молодому человеку у части группы поменялось, появились критические суждения, связанные именно с профессиональным статусом героя – врач обладает большей информацией, и потому от него ожидается более рациональное и ответственное поведение: «Я думаю, он виноват, потому что, как врач, он должен знать, что такие болезни существуют, он должен быть всегда готов к тому, что он этой болезнью может заразиться, и должен всегда предохраняться, тем более с партнером, с которым он знаком месяц» (женщина, 40 лет, менеджер по персоналу, не замужем, детей нет, ФГ 1).

У мужчин в группе 30-39 лет дополнительная информация о гомосексуальности молодого врача вызвала неоднозначную реакцию, отдельные участники полагают, что для оценки данной ситуации более важным является не то, был ли контакт, приведший к заражению, гомосексуальным или гетеросексуальным, а сам факт рискованного поведения: «Незащищенный контакт – это фактор риска в любом случае. Просто тут наслаивается, как мы относимся к геям» (мужчина, 31 год, юрист, не женат, детей нет, ФГ 4).

В то же время, значительная часть мужчин скорее осуждала героя и находила сложившуюся ситуацию заслуженной им: «Я считаю, что он заразился справедливо» (мужчина, 49 лет, женат, дочке 13 лет, специалист обслуживанию промышленного холодильного оборудования, образование средне-специальное, ФГ 3).

У женщин и мужчин возрастной группы 40 лет и старше ситуация поначалу вызвала однозначные эмоции сожаления, сочувствия, сопереживания. После дополнительной информации отношение у большинства участников резко поменялось: «Но больше негатива. Да, он сам виноват, не надо встречаться с непонятными партнерами, не надо быть геем» (женщина, 39 лет, парикмахер, средне-специальное образование, в гражданском браке, сыну 14 лет, ФГ 2); «Я его не жалею, потому что он образованный. Он знал риски. Это халатность с его стороны, он несет за нее ответственность» (женщина, 33 года, менеджер в строительной фирме, образование высшее, не замужем, ФГ 2); «У меня – пренебрежение» (мужчина, 42 год, образование высшее, не женат, ФГ 3); «Как же он будет работать? Отстранить от должности такого доктора надо» (мужчина, 45 лет, работник культуры, не женат, ФГ 3).

Ситуация 2. Женщина 57 лет, дети выросли, с мужем развелась по причине его пьянства и агрессивного поведения по отношению к ней и детям. Ведет активный образ жизни, знакомится с мужчинами на сайтах знакомств, встречается, за последний год сменила пять партнеров. Дополнение к ситуации 2. Известно, что эта женщина за последний год проходила два раза стационарное медицинское лечение и в процессе переливания ей перелили зараженную донорскую кровь.

Среди женщин в группе 30-39 лет поведение героини из второй ситуации вызвало неоднозначную реакцию. До того, как модератором было сделано дополнение к описанию ситуации, участницы при оценке ситуации исходили из предположения о том, что инфицирование героини связано с ее образом жизни и вероятным рискованным поведением. Часть участниц осудила легкомысленную смену партнеров, часть посчитала такое поведение нормальным: «Я осуждаю. Потому что, в первую очередь, она должна была задуматься, чем это чревато, она только о себе думала, а о своем здоровье она не задумалась» (женщина, 47 лет, вдова, сыну 27 лет, ФГ 1); «Человек спихнул груз забот, дети взрослые, от алкаша избавилась, а что еще делать? Жизнь прекрасна» (женщина, 60 лет, пенсионерка, замужем, взрослая дочь, ФГ 1).

После приведения дополнительной информации большинство участниц дискуссии склонилось к мнению, что причина заражения – халатность медиков – меняет их отношение к заразившейся: в данном случае заболевшая вызывает сочувствие, поскольку она стала жертвой чужой халатности: «Если ты, извините за выражение, дурак, и заразился по своей глупости, то тут, я не знаю, какое может быть сочувствие. А если ты заразился по вине чужого человека – то же переливание, зубной врач, не знаю, что там еще – то тут только сочувствие, потому что ты вроде всё делал, и всё равно попал» (женщина, 45 лет, домохозяйка, трое взрослых детей, ФГ 1); Мне жалко, мне всегда жалко людей, когда они заболевают, потому что на этом месте любой из нас может оказаться. (женщина, 46 лет, специалист в мебельной компании, разведена, дочь 15 лет, ФГ 1).

Мужчины в возрасте 30-39 лет демонстрировали аналогичную перемену в отношении к героине ситуации – их отношение после приведения дополнительной информации менялось на сочувствующее: «Я бы ни в одной ситуации не сказал, что человек это заслужил, но вторая ситуация для меня трагичнее. Человек никак не мог на это повлиять, это не его безалаберность» (мужчина, 42 год, образование высшее, не женат, ФГ 3).

Несмотря на собственное рискованное поведение, женщина в ситуации №2 заразилась вне связи с этим рискованным поведением, а в результате врачебной ошибки, случайной жертвой которой может стать каждый, и это обстоятельство словно бы «реабилитирует» героиню в глазах респондентов.

Ситуация 3. Женщина 53 лет, вдова, серьезно относится к выбору партнера, поехала в санаторий, там познакомилась с мужчиной, отставным военным. Они начали встречаться, отношения серьезные, презервативами не пользовались. Дополнение к ситуации 3. Известно, что причиной заражения стал партнер, который на протяжении 10-15 лет никак не проверялся на ВИЧ-инфекцию, проследить историю его заражения не удалось.

Ситуация с женщиной, встретившей отставного военного, вызвала и у мужчин, и у женщин всех возрастных групп размышления о том, что высокий социальный или профессиональный статус при выборе партнера не дает гарантии, что он не может оказаться ВИЧ-инфицированным и не снижает степени риска: «Я считаю, что у нас стереотипное мышление. Мы думаем, что эти больные люди только наркоманы и проститутки. А он военный» (женщина, 53 года, замужем, две дочери, старшей 30 лет, младшей 22, ФГ 1); «Когда ты вводишь в жизнь нового партнера, все равно это фактор риска. Мы можем сейчас несколько кейсов, абсолютно неважно – гомосексуалист, не гомосексуалист, ищешь партнера… Да даже если не сайт знакомств, неважно – на улице книжку подобрали, как в романтических фильмах, это не суть. Это все равно фактор риска, когда ты впускаешь в жизнь нового человека. В любом кейсе все равно сострадание какое-то есть» (мужчина, 31 год, юрист, не женат, детей нет, ФГ 4).

Ситуация 4. Молодая девушка 23 года, из-за конфликта с родителями, ей пришлось переехать жить самостоятельно, зарабатывать на жизнь официанткой в ночном клубе, деньги она тратила на получение образования юриста. После того, как стало известно, что она инфицирована, родители окончательно разорвали с ней все отношения. Дополнение к ситуации 4. Известно, что заразилась ВИЧ-инфекцией от партнеров в процессе оказания сексуальных услуг, к которым ее принудил директор заведения, где она работала.

Ситуации с молодой девушкой вызвала глубокий эмоциональный отклик у всех респондентов, участвовавших в дискуссиях. И мужчины, и женщины демонстрировали высокий уровень сенситивности сложившейся ситуации, проявляли симпатию к девушке, услышав дополнение к истории, всячески оправдывали героиню, обвиняя ее родителей и окружение: «Девочки говорят о том, что жалко было женщин, которым прилетело под 60 лет. А мне жальче девчонок, которым прилетает под 20. С другой стороны, сейчас столько информации, если хочешь жить. Такой информации не было 20 лет назад» (женщина, 39 лет, бухгалтер, замужем, сыну 7 лет, ФГ 2); «Там непонятная история. Она работать пошла во сколько лет? Наверное, в 18? Вечерняя школа, одинокая, единственный ребенок. Нет, родители здесь виноваты во всём, полностью» (мужчина, 45 лет, работник культуры, не женат, ФГ 3).

Ситуация 5. Мужчина 35 лет из обеспеченной благополучной семьи, узнал, что его беременная жена, приехавшая в Москву из региона с высоким уровнем зараженности, инфицирована ВИЧ-инфекцией и он также заражен. Дополнение к ситуации 5. Известно, что источником заражения стал сам мужчина, потому что в период юности принимал инъекционные наркотики и заражение произошло из-за использования нестерилизованных не одноразовых шприцев.

В ситуации с мужчиной из благополучной семьи мнение участников дискуссии кардинально менялось. Когда респонденты получали первую часть информации, симпатия была на стороне мужчины, когда же получали вторую часть, мужчина переставал быть симпатичным для респондентов и становился виновником.

Использование метода виньеток показало, что распространенные стереотипы могут влиять на отношение к ВИЧ-инфицированным людям. Расширенная информация о герое виньетки, заразившемся человеке, более наглядно раскрывающая его образ и обстоятельства заражения, во всех случаях значительно меняла отношение к нему или к ней участников фокус-групп.

Здоровьесберегающее поведение. В дискуссии обсуждался здоровьесберегающий аспект сексуального поведения участников. Участники фокус-групп высказывали различные суждения об этом, но были выявлены общие закономерности. Респонденты разделились на тех, кто, по их собственному мнению, всегда в состоянии рационально контролировать ситуацию, и тех, кто рассказывал об отдельных случаях в своей жизни, когда, когда они, под воздействием ситуации, могли поступать рискованно: «Нет-нет, мужчинам нельзя доверять, а у меня второй муж. Доверять нельзя. Раз в два-три года я проверяюсь. А если я встречаюсь с какими-то другими партнерами, разовыми – ну, это глупость называется» (женщина, 60 лет, пенсионерка, замужем, взрослая дочь, ФГ 1); «Ты просто уже ценишь свою жизнь, уже о себе заботишься» (женщина, 33 года, менеджер в строительной фирме, образование высшее, не замужем, ФГ 2); «У меня один партнер, наркотики я не употребляю. О том, что какая-то эпидемия, я заметила, когда человек пять в моем окружении заразились» (женщина, 39 лет, бухгалтер, замужем, сыну 7 лет, ФГ 2); «У меня есть разведенная девушка, которая признается, что у нее в 38 было более 50-60 половых партнеров, хотя у нее ребенок. Нет, она классная, она чистая, она серьезная, по ней ничего не скажете. И все равно, вступлю я с ней в отношения, не вступлю, проверится она на начальном этапе, но не могу я доверять все равно потом, когда человек с таким бэкграундом» (мужчина, 31 год, юрист, не женат, детей нет, ФГ 4); «Мне когда было 18 лет, у меня всегда с собой пачка презервативов была. У меня не было случайных связей, у меня были знакомые девушки, но у меня всегда с собой были. Даже когда жена у меня, нынешняя, на которой я женат – мы три месяца чисто с презервативом. Пока не сдали анализы, пока не сдали мазки, вот это вот всё полностью, пока не пришла целая расшифровка» (мужчина, 35 лет, менеджер в ресторане, женат, дочери 8 лет, сыну 3 года, ФГ 4); «Конечно, были по молодости всякие там, как вам сказать... Я не такой, как говорят, бабник, что-то такое. Да, вот – ловелас. Не-не, я не из таких. Просто еще хотел сказать, что есть, допустим, примета такая: если с собой носишь презерватив, у тебя долго ничего не будет. Как только он исчезнет – ах, где он, нету – так сразу…» (мужчина, 53 года, водитель, в гражданском брак, дочери от другого брака 23 года, ФГ 3).

Как женщины, так и мужчины, делали особый акцент на том, что значительный риск представляет сексуальный контакт с незнакомым партнером, «первым встречным». Значительно менее рискованным или совсем лишенным риска респондентам представляется сексуальный контакт с человеком, более хорошо знакомым, благоприятный образ которого у них уже сложился. Не только женщины, но и мужчины говорили, что чувствовали неловкость, и не могли в таких ситуациях предлагать использовать презервативы при контакте: «Я просто вижу своих коллег. Я работаю с людьми, соответственно, проходят мероприятия вот эти, я вижу это своими глазами. Просто как бы человек сам к этому приходит, грубо говоря. Я, например, сейчас не употребляю алкоголь, не курю, а люди это... Молодой парень выпил рюмку и там: «Эй, пойдемте танцевать!». Первую попавшуюся девчонку, тоже такую же – рюмку выпила. Это просто я своими глазами наблюдаю» (мужчина, 44 года, инженер, образование высшее, женат, дочери 19 лет, ФГ 3).

Фактически, в описываемых респондентами случаях происходит подмена реального знания о статусе человека (ВИЧ-статусе) некоей общей информацией о предполагаемом образе жизни партнера, который либо вызывает, либо не вызывает доверия, и на этой основе принимается решение о возможности незащищенного контакта: «Убедиться, что человек ходит к врачу. Ну расспросить-то всегда можно. Нет, до кровати должен быть период, когда нужно узнать человека, и поговорить с ним о здоровье, как часто он ходит к врачам, а не бежать с первым попавшимся, извините» (женщина, 60 лет, специалист в области легкой промышленности, детей нет, ФГ 1); «Если мы в какой-то момент нашего знакомства проверялись, и мы доверяем друг другу... для меня, наверное, скажу так: я бы не сдавал анализы каждые полгода тогда в этой ситуации. И да, я бы мог в незащищенную половую связь вступать тогда. А с человеком, с которым я мало знаком, – нет» (мужчина, 31 год, специалист по международным отношениям, образование высшее, не женат, ФГ 4); «Рискованный <сексуальный контакт> со временем он был, не сразу. Чисто познакомился, общаешься, представляешь, откуда она, из какой семьи, чем занимается, ты пошел к ней, она пришла к тебе, и потом уже… […] Познакомился, узнал ее, и пришли к этому сами по себе. Это как сказать… не договаривались об этом, это из души» (мужчина, 30 лет, продавец-консультант, образование средне-специальное, не женат, ФГ 4).

Дискуссия о том, что такое ВИЧ-инфекция. По мнению респондентов, ВИЧ является не только заболеванием, но и социальной проблемой. Респондентам видятся несколько путей решения этой проблемы, и все они так или иначе связаны с задачей информирования и формирования установок здоровьесберегающего поведения, связанного с ВИЧ. По мнению некоторых респондентов, наиболее эффективным распространение знаний о ВИЧ должно быть при работе с самой молодой аудиторией – школьниками, поскольку в подростковом возрасте легче закрепляются установки здоровьесберегающего поведения. Для достижения этой цели, как считают респонденты, следовало бы дополнить программу средней школы специальными уроками соответствующей тематики: «Прямо со школы надо ввести детям вот этот урок, я считаю, не то, что у них там – пестики-тычинки. Чтобы им рассказывали про СПИД. Да, что есть презерватив, что не стыдно сказать мальчику «одень его» (женщина, 39 лет, работает в гостиничном бизнесе, образование среднее-специальное, замужем, дочке 15 лет, ФГ 2); «Мне кажется, что на взрослую группу уже бесполезно что-то делать, потому что они уже для себя все решили. Нужно, наоборот, с детства всё вот это вдалбливать, чтоб было все как на автомате: решил переспать, значит, одевай презерватив, вот так вот. А взрослую, они вот так посидят, головкой покивают, разойдутся, и сделают по-своему» (женщина, 45 лет, домохозяйка, трое взрослых детей, ФГ 1).

При работе со взрослой аудиторией основной механизм решения видится респондентам в создании и распространении по телеканалам «правильной рекламы», то есть таких образцов социальной рекламы, посвященной ВИЧ, которые бы наиболее тщательно учитывали социально-психологические особенности различных групп населения, и тем способствовали успешной борьбе с распространенными в российском обществе стереотипами, связанными с ВИЧ: «Надо, чтобы писали о таких случаях, что на тысячу человек 12 случаев есть. Тогда люди станут более бдительны, начнут информацию читать в интернете. В интернете всё это есть – через что заражаются…» (женщина, 39 лет, замужем, дочке 7 лет, специалист мебельной фабрики, образование среднее специальное, ФГ 2); «Те же цифры – это тоже оружие. Сколько ВИЧ-инфицированных, мы не знаем. Если обнародовать… Я вот уверен, что не меньше миллиона, а это много» (мужчина, 42 год, образование высшее, не женат, ФГ 3); «Самое эффективное – это реклама, правильная реклама. Я помню, очень давно была реклама – выступает менеджер, топ-менеджер, показывает фотографии детей, семьи. Он говорит: «Очень много было у меня командировок в другие страны, красивые города, красивые женщины. По завершению у меня обнаружили СПИД». И тут же показывают его фотографию на надгробье – всё, его нет в живых» (мужчина, 42 год, образование высшее, не женат, ФГ 3).

Высказывались также мнения о необходимости максимальной доступности информации для лучшего мотивирования инфицированных принимать терапию: «Мне кажется, важно еще, чтобы люди были готовы, общество, чтобы были социальные ролики, чтобы не ругали, а объясняли, что с этим можно жить, что это не конец света – как с онкологией. Чтобы люди максимально были информированы, что делать, куда идти, и как дальше жить. Чтоб люди, в первую очередь, не боялись, чтоб не было паники, что теперь выпрыгнуть из окна и всё» (женщина, 46 лет, специалист в мебельной компании, разведена, дочь 15 лет, ФГ 1).

Помимо мощной информационной компании, по мнению участников дискуссии, должны прорабатываться и механизмы наказания за умышленное заражение другого человека, вплоть до уголовной ответственности: «Прежде всего должен останавливаться тот человек, который знает, что он носитель СПИДа или ВИЧ-инфекции. Пусть у него в голове алкоголь и еще что-то, но, если он переспал или совершил какие-то действия, которые могут привести к ВИЧ-инфекции другого человека, однозначно, должно быть уголовно наказуемо, всё. А если он пошел на диспансеризацию, он знает, что он носитель» (мужчина, 49 лет, женат, дочке 13 лет, специалист обслуживанию промышленного холодильного оборудования, образование средне-специальное, ФГ 3).

Заключение (Conclusions). Данные об уровне и характере информированности старших возрастных групп населения, полученные в ходе фокусированных групповых дискуссий, высвечивают ряд возрастных особенностей. Первое знакомство с информацией о заболевании в этих группах относится к 1990-м годам, когда информация была, с одной стороны, ограничена, с другой стороны, подавалась с запугивающим коммуникативным посылом, в связи с чем у респондентов сформировался ряд разделяемых устойчивых заблуждений в вопросах распространения и лечения ВИЧ-инфекции.

Выявленные в ходе исследования особенности установок на здоровьесберегающее поведение, связанное с ВИЧ, имеют также ряд характерных признаков. Во-первых, эти установки в значительной степени остаются в области моральных оценок, не являясь рациональными. Решение об использовании/неиспользовании презервативов при сексуальных контактах, потенциально связанных с риском заражения, многими респондентами принимается на основании житейского здравого смысла и исходя из сложившегося образа сексуального партнера, а не на основании рациональных медицинских рекомендаций. Представления респондентов о группах риска, интерпретация правовой информации, отношение к ВИЧ-инфицированным в отдельных случаях носит стигматизирующий характер, что может вызывать риск формирования социальной эксклюзии.

Полученные в ходе исследования данные о стереотипах и установках жителей Московской области старших возрастов, были учтены в информационной работе Московского областного Центра по профилактике и борьбе со СПИДом и инфекционными заболеваниями, в подготовке материалов широкомасштабной профилактической кампании «Новое поколение без ВИЧ», реализуемой на разных коммуникативных площадках Подмосковья, в том числе на телеканале «360», в отделениях МФЦ и Почты России, в территориальном пространстве - на бортах городского и междугороднего общественного транспорта, курсирующего, в пригородных поездах, на рекламных конструкциях (билбордах, ситибордах, Digital супер-сайтах), и способствовали привлечению внимания данных возрастных групп к проблеме ВИЧ-инфекции, рационализации поведения, а также повышению мотивации населения на своевременное обследование на ВИЧ и обращение за медицинской помощью.