Введение (Introduction). В современном российском обществе мигранты влияют на различные аспекты жизни общества. Татарстан является привлекательным регионом для иностранных студентов из многих стран. В первую очередь это актуально для иностранных студентов, приехавших из стран, где самой распространенной религией является ислам. Согласно статистическим данным за 2020 года, наибольшее количество иностранных студентов прибыло из стран с преимущественно мусульманским населением: Туркмения, Узбекистан, Казахстан, Таджикистан, Египет, Киргизия, Алжир, Ирак.

Стоит отметить, что обучение иностранных студентов в немалой степени зависит от успешной адаптации. Получая качественные знания, удовлетворение от учебы и проживания в Татарстане, они в определенной степени осваивают культуру и ценности местного населения, что способствует созданию привлекательного образа Татарстана как места, где можно получить хорошее образование и где комфортно жить. Пренебрежение этим повлечёт обратный эффект, создав негативный образ республики. Все это является важной составляющей образовательного процесса.

Методология и методы (Methodology and methods). Американский социолог Дж. Берри во второй половине XX века разработал широко известную концепцию «стресса аккультурации», согласно которой социокультурная адаптация тесно связана с выбором и следованием индивидом той или иной стратегии аккультурации. Автор выделил четыре основных стратегии аккультурации: ассимиляция, сепарация, маргинализация и интеграция (Берри, 1997: 5-56).  

По мнению В. И. Мукомеля, уровень образования позитивно влияет на процесс интеграции: чем более образован респондент, тем ему проще влиться в местный социум (Мукомель, 2018: 238-243). Зачастую, студенты, пребывающие из Среднеазиатских стран, выросли в достаточно образованных семьях с высокими доходами.

Согласно точке зрения А. В. Дмитриева, во внешней миграции значительную роль играют теневые структуры. Так же рассматривает непосредственное воздействия миграции на социальные отношения в РФ и делит на два уровня и выделяет следующие тенденции: рост анти-иммигрантских настроений в принимающем обществе и в иммигрантской среде развиваются две тенденции: одна – это фундаментализм, сопровождающийся отчуждением, другая, более цивилизованная, – это мобилизация «внутри» во имя достижения равноправия и признания самобытности культуры группы (Дмитриев, 2011).

Процесс адаптации американский социолог Э. Тоффлер изучал в своей ключевой научной работе – «Шок будущего» (Тоффлер, 2002).  Исследователь рассматривает адаптацию как основной механизм, который запускает все другие процессы, она является неким переходным этапом между влиянием среды и ответной реакцией индивида.  

Новый этап в изучении процесса адаптации ознаменовал появление теории культурного шока, автором которой является американский антрополог К. Оберг (Оберг, 2015).  С вхождением данной концепции в научную среду исследования адаптации в новой социокультурной среде стали более практико-направленными и стремились не просто описать процесс адаптации, но и эмпирически, с помощью различных методик выявить степень/уровень адаптированности тех или иных индивидов. В последствии были разработаны другие теории адаптации, которые отталкиваются от теории культурного шока.

Так, американским социологом Триандисом была разработана U-образная адаптационная кривая, в которой он выделил пять ступеней, проходящих мигрантов в процессе адаптации в новой среде (Триандис, 2015).  

По мнению Н. А. Полихиной и И. Б. Тростянской, увеличение количества иностранных студентов в российских вузах, с одной стороны, свидетельствует о росте привлекательности российского высшего образования на мировой арене, с другой – требует более серьезной работы по их адаптации. Российские университеты справляются с данной работой на достаточно высоком уровне (Полихина, Тростянская, 2020: 149-156). Об этом свидетельствует эффективное взаимодействие вузов на стадии привлечения и поступления иностранных граждан, и высокая удовлетворенность обучением в российском вузе, и созданные достаточно благоприятные бытовые условия, и желание значительной части иностранных студентов в дальнейшем трудоустроиться на территории Российской Федерации.

При этом, в процессе адаптации иностранных студентов И. О. Кривцова отмечает противоречие между необходимостью быстрого вхождения в новое для каждого студента-иностранца образовательное пространство высшей школы и неразработанностью системы психолого-педагогической поддержки студентов на начальных этапах их профессиональной социализации и социокультурной адаптации (Кривцова, 2011: 284-288). Большинство исследователей называют следующие черты иностранного студента в этот сложный период: крайняя информационная перегруженность, эмоциональная перенасыщенность, низкая адаптированность на бытовом уровне, потеря привычных социальных ориентиров (Шевелев, Кабанова, Михальченко, 2012: 134-138).

Одной из существенных причин, влияющих на выбор Татарстана, является этноконфессиональная специфика Татарстана. По данным Всероссийской переписи населения 2010 года, татары составляют 53,15% от всего населения Татарстана.

Г. Ф. Габдрахманова, Э. А. Сагдиева, Н. И Оморова в своих исследованиях выявили, что одними из основных причин выбора студентами из Средней Азии является этноконфессиональная специфика Татарстана (Габдрахманова, Сагдиева, Оморова, 2014: 62-76). В работе были приведены следующие цитаты, которые ярко отображают этот выбор: «…татары, туркмены народ почти… можно сказать одинаковые. У них корни одинаковые, все они тюркоязычные» (студент из Туркменистана, 21 год, КНИТУ, 4 курс). «Татарский язык – он похож же с кыргызским» (студент из Кыргызстана, 21 год, КФУ, 4 курс).  «Почему именно Казань? Потому что население – татары, мусульмане. И я выбрал это» (студент из Кыргызстана, 20 лет, КГЭУ, 4 курс). «…у нас тоже татары жили ... они вот так рекомендовали – здесь лучше … потому что … больше мусульман» (студент из Туркменистана, 19 лет, КГМУ, 2 курс).

Среди российских и, в частности, татарстанских социологов так же уделяется внимание миграции. Так, Л. Р. Низамовой был проведен социологический опрос населения Республики Татарстан, возраст респондентов составляет 18 лет и старше (Низамова, 2015: 69-98). Выборка 1590 респондентов, ошибка выборки 3,3%. Для анкеты были использованы вопросы, являющиеся модификацией подхода Богардуса. Отношение местного населения к мигрантам можно свести к уровню готовности принятия: близкий круг (готовность принять в качестве близких родственников), средний круг (готовность принять в качестве друзей, соседей и коллег), дальний круг (готовность принять в качестве жителей одного города/региона/государства). Наименее привлекательным вариантом для населения является принятия в близкий круг, что в принципе соответствует общепринятому мнению, что касается среднего и дальнего, то разница между ними не существенная, однако некоторый перевес идет в сторону более негативного принятия среднего круга и более положительный дальнего, что идет в разрез с общепринятым. Отношение к мигрантам так же варьируется в зависимости от размера населенного пункта. Казанцы более негативно относятся к мигрантам, представители сельских районов менее негативно и остальные города наиболее терпимо. Так же было отмечено, что более лояльно к мигрантам относятся те, кто имеет опыт взаимодействия с мигрантами, в противовес тем, кто не взаимодействует с ними.

Также, Л. Р. Низамовой были проанализированы 12 общественно-политических изданий. Было выявлено, что в данных изданиях образ мигрантов чаще негативный и имеющий следующие марки: нелегал, преступник, экстремист, дешевая рабочая сила и т.д. В статьях, затрагивающих мигрантов, часто звучат такие высказывания как: пресечение нарушений, проведение проверок, рейдов и операций, зачистка, административный протокол, штрафование, дактилоскопирование, проверка по базам данных розыска, привлечение к ответственности, амнистия, выдворение/депортация и т.д. Стоит отметить, что к разным группам мигрантов разное отношение, к примеру, к студентам более лояльное отношение.

Для выявления особенностей адаптации иностранных студентов мусульманского вероисповедания был использован метод массового анкетного опроса. Статистических данных о вероисповедании студентов нет, в связи с чем весьма затруднительно выбрать студентов для опроса. Было решено провести опрос среди студентов, прибывших из стран, где наиболее распространенной религией является ислам. В рамках анкетирования было опрошено 843 респондента. Ввиду малочисленности и невозможности сформировать репрезентативные группы по национальной принадлежности студентов, прибывающих из стран, где большинство населения составляют арабы, все они были объединены в одну группу. При этом, несмотря на первоначально заданную цель проведения опроса среди мусульман, было решено, что если в целевой группе (иностранные студенты, приехавшие из «мусульманских» стран) окажутся представители иных вероисповеданий/атеисты, то подобные студенты допускаются к опросу, и их можно анализировать в рамках сравнительного анализа с мусульманами.

Опрос был проведен среди студентов 4 высших учебных учреждений (КФУ, КНИТУ-КАИ, КНИТУ-КХТИ, КГМУ), где обучается большая часть студентов целевой группы.

Научные результаты и дискуссия (Research Results and Discussion). Частью адаптационного процесса иностранных студентов, приехавших из среднеазиатских и арабских стран, является религия. При этом важно понять, насколько велика роль религии в жизни респондентов, когда они осознали себя верующими, где молятся, насколько часто посещают религиозные учреждения, соблюдают ли каноны собственной религии. Немаловажной целью является определить удовлетворенность инфраструктурой для мусульман и доверие к местным прихожанам и священнослужителям.

Стоит отметить, что мы изначально решили провести опрос среди студентов из ряда стран без привязки к этничности и религии по причине отсутствия сведений о национальной и религиозной принадлежности пребывающих иностранных студентов. В опросе приняли участие представители разных религиозных конфессий и атеисты.

Если рассматривать распределение респондентов по половому признаку, то более половины всех опрошенных (57,2%) мужского пола, а 42,8% женского. В целом это соответствует различным исследованиям, в соответствии с которыми, большинство пребывающих мигрантов – представители мужского пола. Однако, ситуация со студентами несколько иная, т.к. мужчины не составляют значительного большинства, и доля женщин весьма значительна.

Большинство респондентов – это молодые люди до 25 лет. Больше всего в опросе приняли участие студенты 20 лет (18,8%). Студенты восемнадцати, девятнадцати, двадцати одного, двадцати двух, двадцати трех и двадцати четырех лет составляют более 5% (каждая группа). Студентов иных возрастов существенно меньшей (считанные проценты или доли процентов).

Более четверти от всех респондентов (27,5%), принявших участие в опросе – туркмены. Высока доля арабов (16,2%) и узбеков (13%) (Рисунок 1). Иные группы студентов представлены в меньшей степени: русские (8,9%), татары (8,4%), таджики (7,7%), казахи (6%), киргизы (1,2%). Доля остальных от генеральной совокупности не превышает 1%. Стоит отметить, что, несмотря на тот факт, что рассматриваются страны, где титульными нациями не являются русские и татары, доля последних весьма значительная, что отображает демографическую ситуацию в Средней Азии, где немалую часть населения составляют русские и татары.

Почти две трети от опрошенных считают себя мусульманами-суннитами (65,8%), представители остальных религиозных направлений представлены в меньшей степени: мусульмане-шииты (4,4%), христиане-православные (6,8%), христиане-католики (1,6%), христиане-протестанты (0,5%). Немалая часть респондентов считает себя атеистами (15,2%).

Следующий блок вопросов касался только студентов, относящих себя к тем или иным конфессиям. Почти половина студентов (44,8%) помнят себя мусульманами всю свою жизнь (Рисунок 2). Примерно равное соотношение тех, кто осознал себя верующим в детстве (до 10 лет) и в подростковом возрасте (10-18 лет): 15,1% и 16,3% соответственно. Лишь незначительная часть респондентов (4,5%) осознали себя верующими будучи взрослыми. Почти пятая часть от опрошенных (19,2%) затруднилась дать ответ.

Проживая у себя на родине, многие студенты совершали молитвы. При этом кто-то выполнял данные религиозные действия дома, а кто-то в религиозных учреждениях. Более половины от опрошенных (60%) молились дома и чуть менее трети (31,3%) в мечетях/церквях/ и т.д. При этом, чуть меньшей десятой части респондентов (8,7%) не молилась вовсе.

Приехав в Татарстан, ситуация несколько изменилась. Почти столько же респондентов продолжает молиться дома (62,5%), однако, существенно реже студенты начали совершать молитвы дома (20,8%) (Рисунок 3). Доля тех, кто не выполняет указанные религиозные действия, увеличилась до 16,8%. Можно сделать вывод, что, приехав в Татарстан, опрошенные реже молятся, в особенности в религиозных учреждениях.

 Если рассматривать посещение религиозных заведений респондентами, то чуть более половины опрошенных (51,5%) не посещают вовсе. Менее трети (29,4%) ходит реже одного раза в неделю, несколько раз в неделю посещает 11,9% от опрошенных респондентов. Гораздо реже студенты ходят несколько раз в день (4,7%) и один раз в день (2,5%). В целом, посещаемость религиозных учреждений студентами ниже, чем у трудовых мигрантов.

Подавляющее большинство респондентов (84,4%) не сталкивалось с оскорблениями религиозных чувств, можно выбрать несколько вариантов ответа). Незначительное количество студентов имело такой опыт: в быту, на улице (7,3%), на работе (5,7%), со стороны должностных лиц (3,5%), со стороны полиции (2%). В целом большинство опрошенных не имели подобного опыта, однако, сам факт того, что некоторые студенты сталкиваются с такой, говорит об имеющихся проблемах адаптации.

Оценивая отношение окружающих к потребностям религии респондентов, более двух трети от опрошенных (71,2%) отмечают, что «религиозные потребности уважаются, соблюдать все необходимые религиозные обряды удобно» (Рисунок 4). Пятая часть утверждает, что окружающие равнодушны (20,8%). Более негативные варианты были выбраны несколько реже: «окружающие невнимательны к нуждам, соблюдать религиозные обряды трудно (4,9%)» и «окружающие негативно относятся, многие религиозные обряды соблюдать невозможно» (3,1%).

Многие респонденты (67,1%) выросли в семьях, где большинство членов семьи верующие. У более четверти опрошенных только некоторые члены семьи верующие (27%). Лишь незначительная часть студентов выросли в семьях, где все неверующие.

Следующий блок вопросов был задан только студентам мусульманского вероисповедания (независимо от течений, мазхабов и т.д.). Оценивая ситуацию для мусульман в России в целом, две трети из них (67%) уверены в том, что мусульмане России не сталкиваются с проблемой религиозного неравенства (Рисунок 5). При этом, 13,2% респондентов уверена в обратном, утверждая, что существует проблема религиозного неравенства. Пятая часть студентов затруднилась дать ответ (19,8%).

Проживая в Татарстане, многие мусульмане читают намаз. Так, в частности, почти четверть студентов читает намаз регулярно (23,7%), 15,1% иногда пропускает, 5,6% пропускает часто, 5,4% читает только утренний и 2,3 читает только пятничный (Рисунок 6). Менее половины от опрошенных (44,4%) не читает вовсе, а 3,6% пока учится читать намаз. Можно резюмировать, что так или иначе более половины респондентов (52%) читают намаз.

 Для получения информации об исламе, респонденты используют различные источники. Можно выделить несколько основных: исламские книги (51,6%), беседы с родственниками (48,2%), беседы с другими (знающими) мусульманами (21,7%), а также интернет и социальные сети (21,3%) (Рисунок 7).

Важной составляющей нашего исследования было определить, насколько респонденты удовлетворены развитостью инфраструктуры для мусульман в Татарстане. Большая часть опрошенных студентов (77,5%) удовлетворена такой важной составляющей для религиозной жизни как мечети, 5,5% выбрали вариант «и да, и нет». Лишь незначительная доля (1,8%) респондентов не удовлетворена (см. Таблица).

Две трети от опрошенных удовлетворены (66,2%) состоянием инфраструктуры организации досуга для мусульман в Татарстане 4,1% респондентов не удовлетворены, и почти десятая часть (9,3%) выбрали вариант «и да, и нет». Также две трети от опрошенных удовлетворены (67%) состоянием инфраструктуры товаров для мусульман. 3,7% респондентов не удовлетворены, и чуть более десятой части от принявших в участие в опросе студентов (11,7%) выбрали вариант «и да, и нет».

Общая картина существенно меняется, если рассмотреть удовлетворенность развитием мусульманской инфраструктуры СМИ в Татарстане. Менее половины от опрошенных (48,1%) удовлетворены состоянием мусульманских СМИ Вариант «и да, и нет» выбрали 15,1% респондентов. Не удовлетворены инфраструктурой 6,7% студентов. При этом доля тех, кто затруднился дать ответ, составила почти треть от опрошенных (29,9%).

Несколько более одобрительно респонденты оценивают инфраструктуру мусульманской литературы. Более половины респондентов (57,4%) удовлетворены состоянием инфраструктуры. 4,3% от опрошенных не удовлетворены инфраструктурой.

Почти схожим образом респонденты оценивают развитость интернет-пространства в Татарстане. Более половины от опрошенных (52,2%) удовлетворены инфраструктурой Немногим более десятой части студентов выбрали вариант «и да, и нет» (12,9%). 5,5% от опрошенных не удовлетворены инфраструктурой. При этом, высока доля тех, кто затруднился дать ответ (29%).  

Оценивая качество существующих в Татарстане образовательных учреждений для мусульман, более половины от опрошенных (59,1%) удовлетворены инфраструктурой. Немногим более десятой части студентов выбрали вариант «и да, и нет» (10,5%). 4% от опрошенных не удовлетворены инфраструктурой.

В целом, оценивая удовлетворенность инфраструктурой для мусульман в Татарстане, респонденты положительной оценивают различные сферы жизни мусульман в регионе. При этом, несмотря на общее удовлетворение, некоторые аспекты у студентов вызывают большее одобрение, а какие-то меньше. Так, к примеру, очень высокое одобрение функционирования мечетей в Татарстане. Диаметрально противоположная ситуация с мусульманскими СМИ: менее половины респондентов удовлетворены работой мусульманских СМИ.

Для нашего исследования важно понять не только удовлетворенность инфраструктурой, но и на сколько респонденты доверяют представителям той же религии что и они, духовным лицам и мусульманским СМИ.

Более чем две трети от опрошенных (68,9%) доверяют людям той же религии что и они (Рисунок 8). Десятая часть респондентов (11,7%) не доверяет.

Не последнюю роль в жизни мусульманского сообщества занимают представители духовенства. Почти две трети от опрошенных респондентов (64,95) доверяют представителям мусульманского духовенства. При этом 14,3% студентов придерживаются противоположной точки зрения. Ранее мы уже упоминали, что немалая часть опрошенных видит несовершенство работы мусульманских СМИ Татарстана. Говоря о доверии мусульманским СМИ России, ровно половина респондентов доверяет им, а почти четверть (23,1%) придерживается противоположной позиции. При этом, высока доля тех, кто затруднился дать ответ (26,8%).