Введение (Introduction). Формирование межличностных социальных связей, интегрирующих социальное пространство на уровне повседневных социальных взаимодействий, приобретает особую актуальность на фоне социальных трансформаций. Рост неопределенности, цифровизация и виртуализация коммуникативного пространства, снижение роли некогда привычных институциональных регуляторов переводит задачу сохранения социальных связей на уровень коммуникативной компетентности отдельных личностей.

Подобные исследования особенно актуальны в условиях современных противоречивых трендов. С одной стороны, интенсивность преобразования межличностных коммуникаций в виртуальные цифровые требуют понимания исходных характеристик трансформирующихся коммуникаций и коммуникативной компетентности. Это позволяет проследить направленность изменения современных коммуникаций в интенсивно преобразующемся социокультурном пространстве, выявить наиболее устойчивые механизмы саморегуляции коммуникативной компетентности в изменяющейся реальности.

С другой стороны, развивающийся тренд глобализации и нарастания кросскультурных коммуникаций, социокультурной диффузии между странами происходит на фоне воспроизводства социокультурных особенностей, сформированных исторически. Традиции, существующие на уровне глубинных смыслов, часто не подвергаются рефлексии, но повторяются на практике и во многом определяют социокультурный контекст взаимодействий и обеспечивающей их коммуникативной компетентности. Понимание подобного рода механизмов и процессов на уровне межличностных контактов в межстрановых взаимодействиях может способствовать снижению культурных барьеров и повышению уровня международной интеграции (Rodin, 2016; Turner, 2018; Womack, 2000; Ting-Toomey, 2018; Bogolubova, 2017).

В данной статье приводятся результаты исследования коммуникативной компетентности личности в современных межличностных практиках взаимодействия, позволяющие понять традиционные основы построения социальности с учетом российской ментальности.

Коммуникативная компетентность личности в современных российских практиках рассматривается как фактор интеграции российского социокультурного пространства в условиях повышения угрозы разрывов коммуникаций как следствия роста неопределенности. Данный тренд распространяется на социокультурное пространство мирового сообщества, и особенности коммуникативной компетентности могут быть учтены и встроены в общемировое социологическое знание.

Методологияиметоды (Metodology and methods). В статье представлены результаты письменного опроса, проведенного автором в Москве и Московской области в 2010-2012 г.г. (N=360, выборка целевая), а также исследования, проведенного совместно с Центром социологии молодежи Института социально-политических исследований ФНИСЦ РАН «Саморегуляция жизнедеятельности молодежи в изменяющейся социально реальности» осенью 2020 года в столичных вузах (Чанкова, Сорокин, 2021). Опрос проведен в гугл-формате методом снежного кома и носил пилотный характер. Количество опрошенных составило 100 человек в возрасте 17-19 лет.

Концепция исследования обоснована теорией социальной реальности (А. Щюц), особенностями ее конструирования (П. Бергер, Т. Лукман), пониманием социокультурных механизмов изменяющейся социально реальности (Зубок и Чупров, 2017), теорией социального действия (Т. Парсонс), концепцией коммуникативного действия и его взаимосвязи с моральным сознанием (Ю. Хабермас).

Обращение к концепции социального действия Т. Парсонса связано с описанием институциональных форм поведения человека, когда ценности, нормы, правила упорядочивают действия субьекта и придают им целесообразность (Парсонс, 1996). Помимо социального действия, Т. Парсонс выделяет более общий контур жизнедеятельности актора: личность актора, социальная система, культурная система, приводящие общество к жизнеспособности и равновесию благодаря взаимодействию данных трех элементов. На наш взгляд, благодаря коммуникативной компетентности личность становится способной к данной триаде и взаимодействию в ней. Реализуется коммуникативная компетентность благодаря институциональному механизму своего формирования. В коммуникативной компетентности проявлены особенности как саморегуляционных, так и целеориентированных институциональных механизмов (Чупров, 2011: 95). В институциональных социальных структурах целеориентированные механизмы формирования коммуникативной компетентности, включающие социально-конвенциональные, нормативно- санкционирующие и нормативно – ориентирующие, играют ведущую роль. Социокультурные механизмы коммуникативной компетентности формируются и проявляются в ходе развития институтов, когда утверждаются такие способы коммуникативно компетентного поведения, которые выполняются большинством и интериоризируются в общественном сознании. Внешние факторы эволюции институционального механизма коммуникативной компетентности: повышение роли личности в жизни социума, цифровизация (Чупров, 2011: 95) – обусловливают рационализацию проявлений коммуникативной компетентности личности и ее независимость от системы.

Институциональный механизм саморегуляционного характера, формирующийся под влиянием снижающейся роли системы в жизни личности, под влиянием информационных технологий, приводит коммуникативную компетентность к изменениям и является пусковым фактором динамических процессов в ее структуре.

Социальная реальность, рассматриваемая как «вся совокупность объектов и событий в социокультурном мире как объект обыденного сознания людей, живущих своей повседневной жизнью среди себе подобных и связанных сними разнообразными отношениями интеракций» (Щюц, 1994: 485). Социальная реальность индивида как продукт его жизненного опыта является динамической структурой и под влиянием опыта подвергается переосмыслению и переконструированию. Коммуникативная реальность является результатом осмысления и конструирования индивидом своего коммуникативного опыта, и коммуникативная компетентность, обеспечивающая эффективность интеракций, также подвергается изменениям (Зубок, Чупров, 2017).

Концепция конструирования социальной реальности индивидом позволяет вскрыть механизмы построения им его повседневных социальных связей. Социальная реальность рассматривается как отраженная в индивидуальном сознании объективная действительность – в ходе взаимодействия с другим. Обращение к структурам сознания индивида в построении его социальных связей обнаруживает потенциал менталитета, архетипов, коллективного сознания в структуре коммуникативной компетентности личности и позволяет учитывать социокультурные особенности коммуникации, сложившиеся исторически и обусловленные глубинными структурами памяти и сознания. Данная постановка исследовательского вопроса открывает перспективы для понимания особенностей и построения прогнозов кросскультурных и межнациональных взаимодействий в условиях роста глобализации.

Коммуникативная компетентность личности трактуется автором «…как способность обеспечивать свою социальность и сохранять социальные связи в условиях изменяющейся реальности посредством владения знаниями, ценностями, нормами и умениями коммуникации на основе следующих принципов: интериоризации изменчивости как имманентной характеристики современности; опознавания, типизации и рационализации ожиданий с учетом изменяющихся условий; рефлексии социокультурных оснований коммуникативных взаимодействий; выработки новых норм коммуникации и коммуникативных практик; самостоятельного регулирования коммуникативных взаимодействий на основе рефлексивного выбора ее оптимального режима» (Чанкова, 2018: 17).

Интериоризация стабильности как имманентной характеристики пространства межличностных взаимодействий; опознавание, типизация и рационализация ожиданий на основе статусно-ролевых оснований поведения; саморегуляция коммуникации на основе однозначно одобряемого выбора в рамках социального института; жесткие формы регуляции институциональных ценностно-нормативных структур; использование готовых одобряемых социокультурных норм и образцов действий – являются целеориентированными институциональными механизмами в формировании коммуникативной компетентности институционального типа. Исследование характеристик коммуникативной компетентности в межличностной институциональной среде позволяет увидеть преемственность в изменениях в коммуникативной компетентности личности в условиях изменения социальной реальности. Выявление данной преемственности определяет понимание развития саморегуляционного механизма в формировании коммуникативной компетентности. Важно понимать, что в условиях дифференцированных социокультурных сред коммуникативная компетентность сохраняет свою структуру, а изменениям подвергаются ее элементы: ценности, нормы, умения, способы поведения, картина жизненного мира (Чанкова, 2018: 17).

Концепция коммуникативного действия Ю. Хабермаса опирается на характеристики сознания в их взаимосвязи с моральным сознанием. Данная взаимозависимость названных категорий проявляется, по Ю. Хабермасу, в доконвенциональных, конвенциональных и постконвенциональных интеракциях (Хабермас, 2010). По мнению автора, в зависимости от развитости морального сознания, у акторов могут иметь место разные мотивы вступления в интеракцию, которое определяют различное понимание нормы коммуникации. Данный подход к пониманию взаимодействий содержит допущение вероятности неотрефлексированных моральных представлений о коммуникации. В данном понимании проявляется взаимосвязь с традиционным укладом построения взаимоотношений как механизмом коммуникативной компетентности.

Рассмотренные практики россиян представляют собой межличностные повседневные взаимодействия, использующие сформированные культурой средства коммуникации в полном их объеме и регулируемые институционально. Для межличностных повседневных коммуникаций Кловайтом Н. найдена точная метафора, отражающая характер данного вила коммуникаций и получившая название «полнотелесности» (Кловайт, 2015: 177).

В подобных интеракциях институционально разработанные и зафиксированные в сознании индивидов регуляторы социокультурных связей являются основой коммуникации. Социокультурные нормы и правила являются культурными детерминантами и смысловыми опорами выбора средств коммуникации. Нормативные представления, таким образом, выступают фактором саморегуляции коммуникации, а их усвоение – задачей коммуникативной компетентности.

Взаимные ожидания в институциональных взаимодействиях играют существенную роль, они определяют формирование стратегий поведения, дисциплинируют, устанавливают зоны репутационных рисков в случае несоответствия ожиданиям.

Безусловно, нормативные представления и взаимные ожидания порождают образцы поведения, оказывающие культурно давление на индивидов. Подобными примерами культурного давления могут быть правила этикета, правила для определенных ситуаций, регулирующие более внимательный отбор средств коммуникации.

Другой тип контактов основан на другого рода принципах и реализуется в виртуальных взаимодействиях.

Выборка для эмпирической верификации коммуникативной компетентности формировалась на основе данных двух типов интеракций. Так как дифференцирование выборочной совокупности строилось по одному признаку – способу взаимодействий респондентов, выделились две подгруппы: «реальных интеракций» и «виртуальных интеракций». Данные условные названия не сужают смысла способов коммуникации и способов взаимодействия и коммуникативной компетентности в них, но помогают выявить значимые различия для исследования коммуникативной компетентности в условиях изменяющейся социально реальности. Однородность характера групп с точки зрения доминирующего взаимодействия определила применение метода целевой выборки (Ядов, 1972). В «реальной» и «виртуальной» группах было опрошено по 175 респондентов.

Отметим, что для метода целевой выборки количество опрошенных респондентов не является решающим фактором при определении степени валидности полученных результатов. Вместе с тем данный опрос в совокупности с проведенным в 2020 году опросом, имеющим пилотную направленность, носит характер в большей степени утверждения концепции коммуникативной компетентности личности в условиях изменяющейся социально реальности и определения устойчивых тенденций ее проявления в российских коммуникативных практиках.

Научные результаты и дискуссия (ResearchResultsandDiscussion). Предметом анализа реальных интеракций стали представления респондентов о коммуникации и ее функциях, отражение ценностно-нормативных оснований коммуникативной компетентности в социальной реальности респондентов. Характер коммуникативных умений и поведенческих установок респондентов позволил выявить соотношение терминальных ценностей - целей и инструментальных ценностей-средств в реализации коммуникативной компетентности институционального характера. Эти элементы анализа представляются весомыми параметрами повышения эффективности процесса коммуникации, сущностными чертами коммуникативной компетентности.

Классификация социальных связей по степени долговременности и устойчивости контактов положена в основу представлений респондентов о коммуникации (Штомпка, 2005).

Распределение показало (допускался выбор нескольких позиций), что 56% ответивших под коммуникацией понимают нахождение в социальном пространстве, 63% – связывают коммуникацию с разговорами, 49%- с деловыми контактами. 31% респондентов видят коммуникацию как устойчивые отношения. При этом только для каждого третьего (29%) коммуникация – это «треп о приятных пустяках» и для 23% – необязывающие контакты иногда. Для большинства ответивших коммуникация связывается с прочными долговременными отношениями, общим делом. Социальное пространство связывается с экзистенциональными смыслами, представляется как базовая основа жизни, а коммуникативная компетентность по своей структуре тяготеет к терминальным ценностям.

При оценке степени значимости социальных связей в своей жизни респонденты ответили следующим образом.

[1]

В соответствии с распределением, наиболее высокий индекс значимости получили «устойчивые отношения», «нахождение среди людей» и «общие дела» (0,62; 0,53 и 0,53 соответственно). Данный выбор ответивших связан с общими коллективными ценностями, определяющими однородное социальное пространство, в котором ответившие чувствуют себя «среди людей». В нем респондентам важно иметь совместную значимую деятельность, основанную на сходных ценностях. Устойчивость отношениям придают социокультурные регуляторы, а механизм их формирования связан с подтверждением взаимных ожиданий, что выражается через институциональность. Ощутимы терминальные ценности в устойчивых социальных связях как характеристика коммуникативной компетентности, опора в коммуникации на определенность и однозначность своего жизненного мира.

Устойчивые отношения характерны для семейной и деловой сфер. Эти зоны взаимодействия определяют доминирующее содержание социально жизни респондентов. Необязывающие же контакты (с индексом значимости 0,30) – оцениваются значительно ниже по степени значимости. «Треп о пустяках» имеет отрицательный индекс значимости, что характеризует наполнение социальных связей. Полученные эмпирические данные соответствуют характеристикам россиян, описанным в подобных исследованиях (Зотов, 2017; Осадчая, 2013; Реутов, 2012) и определяют область отчетливого проявления компетентности личности в коммуникации.

Представления об основных функциях коммуникации – поддерживающей, социальной, экспрессивной, инструментальной-выглядят следующим образом.

[2]

Для социальной функции, когда «важно осознавать, что Вы не одни» – индекс значимости имеет величину 0, 03, является самым высоким и подтверждает значимость терминальных ценностей в коммуникативной компетентности. Инструментальная (-0,01), экспрессивная (-0,04) и поддерживающая (-0,05), хотя и связывается с ценностью общего пространства, тем не менее подразумевает применение соответствующего прикладного инструментария, значимость которого на фоне социальной функции выглядит невыигрышно. Можно предположить из данного распределения, что инструментальные ценности – средства в структуре коммуникативной компетентности не являются значимыми. Взаимодействия создают общее пространство жизнедеятельности, общий социальный фон респондентов. А средства коммуникации оказываются существенно менее значимы. Таким образом, по распределению степени значимости функций коммуникации доминирующую величину имеет социальная функция, остальные функции, требующие большей инструментализации, ценятся значительно ниже.

Представленный ниже результат о целях респондентов в коммуникациях коррелирует с их представлениями о значимости коммуникаций в жизни людей. Как показывает распределение, социальная цель коммуникации, направленная на сохранение и поддержание социальных связей, коллективистического уклада жизни – является значимой для 80,4% ответивших, что указывает на традиционные культурные корни российской коллективной жизни. Достижение же своей цели, то есть прагматический аспект в целеполагании в коммуникации, связанный с ее инструментализацией – характерен лишь для 19,6% ответивших. Коммуникативная компетентность в институционально регулируемых межличностных отношениях на целевом уровне обусловлена исторически сложившейся традиционной культурой.

Описание соотношения у респондентов цели коммуникации с мотивами вступления в коммуникацию приведено ниже.

[3]

Как видно из распределения мотивов коммуникации, среди ответивших выделяется как наиболее значимый, предполагающий одобряемые, общепринятые действия (0,52). В его основе лежат утвердившиеся в культуре нормы поведения, которые используются для рационализации своего взаимодействия. Тот факт, что нормативность лежит в основе коммуникации, указывает на интериоризированность нормы в структуре личности ответивших. В мотиве вступления в интеракцию лежит идея социального порядка, обеспеченного коллективными смыслами, придающими устойчивость как коммуникации, так и социальному пространству, в котором действия разворачиваются. Таким образом, в реальных интеракциях преобладает выбор нормы конвенционального характера в структуре коммуникативной компетентности личности.

При этом в ситуациях ценностно-смыслового разрыва сниженной оказывается значимость обмена взглядами и смыслами, когда актор выражает отличную от других позицию (0,43). Подобная постановка вопроса связывается с общим пространством коммуникации со сходными установками и детерминантами взаимодействия, когда инакомыслие не только не приветствуется, но приводит к смысловым разрывам общего социального пространства.

Подведем итог о представлениях респондентов о сущности и функциях коммуникации, мотивах вступления в интеракции. Суть коммуникации связывается у респондентов с общим социальным пространством, при этом основной функцией коммуникации видится создание такого пространства. Ведущим мотивом вступления в коммуникацию для респондентов является поддержание созданного социального пространства. Таким образом, респонденты демонстрируют выраженные терминальные ценности в представлениях о коммуникации, что характеризует коммуникативную компетентность в реальных взаимодействиях.

Для определения средств коммуникации, применяемых респондентами, была применена методика поведенческих стратегий Томаса-Киллмена. В ответах респондентов отражены их установки о предпочитаемых способах поведения, характеризующих их коммуникативную компетентность.

4

Наиболее предпочитаемый – приспособление (37,3 %), то есть к в интересу, – 6,5% – компромисс. Другим стратегиям – избеганию, соперничеству, сотрудничеству – не отдается предпочтение. Доминирование приспособления как социальной практики связывается с адаптивностью к социальному пространству, с отсутствием потребности в инновациях, с устоявшимся характером социальных практик. Адаптивность указывает на институциональный характер коммуникативной компетентности, на заложенную в ее механизм готовность встраиваться в предлагаемые системой условия. Доминирование приспособления является чертой коммуникативной компетентности институционального типа.

Как видно из представленного распределения, между поведенческими установками респондентов и их ожиданиями от других просматривается достаточно слабое соответствие. Социально устойчивыми являются пары - и приспособление» (Шендрик, 2006). В соответствии с распределением ответов респондентов, сотрудничество» назвали как наиболее приемлемое для них 6,1% ответивших, – назвали 1,2% ответивших. 37,1% в качестве приемлемого способа поведения и ожидания от другого назвали «приспособление- компромисс». Стратегии поведения и ожидания в ответ не устойчивыми. Неэффективные коммуникации, выбирают в качестве поведенческих стратегий, коррелируют с низкими показателями степени значимости инструментальных целей и инструментальной функции коммуникации. Мы видим сочетание высокой ценности общего жизненного пространства, ориентацию на его сохранение, приверженность норме коммуникации как коллективной ценности, интериоризацию идеи сохранности традиционных устоев общинной жизни – и дефицит в культурном бэкграунде респондентов средств реализации коммуникативных целей. Коммуникативная компетентность институционального типа в российских межличностных практиках характеризуется разрывом между терминальными и инструментальными целями, между значимостью общего социального пространства и дефицитом инструментов его сохранения.

На этом фоне респондентами достаточно высоко оценивается собственный уровень коммуникативной компетентности (Чанкова, 2018). об своей образом.

В соответствии с представленными эмпирическими данными, 82,7% респондентов расценивают свой уровень коммуникативной компетентности на высоком и скорее высоком уровне, что указывает на достаточно высокий уровень их интеграции в социальных связях. 17,3% или себя некомпетентными (Чанкова, 2014). Чуть меньше, 73,1% себя в глазах окружающих. Данное распределение отражает не только самооценку ответивших, но и обратную связь, которую они получают на постоянной основе от других участников коммуникации. Можно предположить, что данное распределение отражает интегральную оценку эффективности межличностных коммуникаций респондентов в своем социальном пространстве и мы видим, что она является удовлетворительной. Несмотря на низкий уровень инструментальной оснащенности коммуникативной компетентности в межличностных взаимодействиях, респонденты удовлетворены качеством своих социальных связей и состоянием социального пространства. В подобного рода удовлетворенности межличностными взаимоотношениями, вероятно, кроется основа солидарности и единения россиян.

Дефицитарность применяемых коммуникации восполняется возможностями, имеющимися в арсенале респондентов. Так, в стратегии приспособления, преобладающей в распределении ответов, содержится адаптационный ресурс к коллективной жизни. Ценность приверженности норме усиливает адаптационный потенциал приспособления, этот социокультурный контур заложен в традицию российского коллективного уклада жизни.

Эмпирические результаты о сферах уверенности респондентов в коммуникации, представленных социальными кругами, приведены в таблице 6.

[4]

В соответствии с распределением, сферой, где респонденты чувствуют себя в общении наиболее уверенно, являются дружеские круги. В предпринимательских кругах уверенность в интеракциях представлена индексом значимости 0,25, это вдвое ниже сходного показателя среди наемных работников (0,42). Данное распределение может быть связано с нравственным портретом современного российского бизнесмена, нередко не вызывающим симпатий. Многонациональные и мигрантские социальные круги являются зоной коммуникативной неуверенности респондентов (0,23 и 0,19). Вероятно, что этнические различия в нормах и ценностях по сравнению с российскими, вызывают беспокойство, но не толерантность у респондентов.

Феномен межэтнического напряжения объясняется стереотипами «свой»-«чужой» (Дмитриев, 2015: 143) и связан часто с бессознательным желанием сохранения благополучия и соединением со «своей» группой (Дмитриев, 2015: 143). Данное объяснение проясняет некоторую жесткость в идентификации актора в межэтнических отношениях, а также низкую коммуникативную уверенность и коммуникативную неэффективность в данной сфере.

Индекс уверенности в коммуникации в сообществах, где принято соответствовать норме – 0,49, а восприятие нарушителей нормы по причине пристрастия к девиациям – 0,1. Сопоставление данных установок указывает на достаточно жесткую их детерминацию в условиях однозначности институционального выбора, что для коллективного сознания является средством рационализации коммуникативных действий респондентов. Коммуникативная компетентность ответивших основывается на соблюдении нормы интеракции. Интересно, что мотивы нормативности во взаимодействии существенно различаются, однако ценность приверженности норме является объединяющим, интегрирующим фактором в коммуникациях респондентов, что указывает на ее институциональные основания.

Умения коммуникации, которыми владеют респонденты, распределились с точки зрения их значимости для реальных интеракций – следующим образом и представлены в таблице 7.

[5]

Как мы видим из распределения данных, наиболее высокий индекс значимости имеет умение понимать другого (0,81). Данное умение связано с сущностным признаком социальной коммуникации, что привносит степень устойчивости в социальные связи и отражает их институциональный характер. А вот уважение позиции другого (даже если он не прав) имеет намного более низкий индекс значимости (Зубок, Чанкова, 2019). Эти эмпирические данные отражают коллективистский характер взаимодействий и связаны с коллективностью сознания. Просматривается взаимосвязь между данными о низкой значимости иной позиции и низкой значимостью нарушений нормы. Вероятно, нарушать норму и думать иначе, с позиции коллективного сознания выглядит сходным образом и не дифференцируется.

Заключение (Conclusions). Коммуникативная компетентность современных россиян в их межличностных взаимодействиях имеет выраженный институциональный характер, а особенности ее элементов: ценностей, норм, умений, способов поведения, картин жизненного мира – обусловлены традиционно сложившимся укладом коллективной общинной жизни. Социальная межличностная жизнь россиян представляет собой определенную модель, в которой имеющиеся дефициты компенсируются и нивелируются детерминантами коллективной жизни. Россияне интегрированы в своем социокультурном пространстве, а их коммуникативная компетентность является средством интеграции и воспроизводства традиционной жизни.

Однако среда межличностных контактов россиян не является константой, идут интенсивные процессы их преобразования в виртуальные (Бабинцев, 2018; Зотов, 2017; Куренной, 2015; Макаревич, 2017; Шарков, 2009). В преемственности изменений между разными социокультурными средами в преобразованиях коммуникаций и коммуникативной компетентности одну из ключевых позиций занимают традиционные основы, проявляющиеся на уровне исторической памяти. Понимание целерациональных и саморегуляционных социокультурных механизмов формирования коммуникативной компетентности, выявления параметров их устойчивости напрямую связано с глубинными социокультурными процессами коммуникации, сложившихся исторически. В данном свете компетентность россиян в межличностных контактах является органичной составляющей исследования коммуникативной компетентности в изменяющейся социально реальности. Представленные результаты являются вкладом в понимание тенденций развития российского социокультурного пространства как целого, так и части мирового социокультурного пространства.