Введение (Introduction). Актуальность проблемы исследования установок в обращении с отходами определяется необходимостью разрешения углубляющихся и нарастающих противоречий между негативными (деконструктивными) и позитивными (восстановительными и поддерживающими) социальными экологическими практиками в условиях вызовов нарастающего загрязнения отходами в мегаполисах мира. С 2010 г. по настоящее время отрасль отходов претерпела ряд преобразований. Основными схемами утилизации остались полигоны, мусоросжигающие заводы (далее-МСЗ), медленно развивается сектор переработки (не превышает 10% к 2018 году по разным источникам)[1]. С 2014 произведена коррекция полномочий органов власти (задача по решению проблемы мусора переведена с муниципального уровня на региональный); определены параметры расчёта и уплаты экологического сбора, а также определяется порядок расходования средств экологического сбора, поступивших в федеральный бюджет[2]. Появился региональный оператор и единая программа учета, которая начинает «синхронизировать» различные цепочки цикла переработки и утилизации ТКО, что повышает стоимость утилизации ТКО и создает экономический ресурс для появления отрасли переработки. Инициаторами успешного раздельного сбора (покрывающего до 80%) города в малых и больших городах в регионах РФ являлись муниципалитет, активисты ТСЖ, бизнес и представители городской власти, активисты движений за РСО (Как превратить мусор…, 2018)[3]. Однако, существенно это пока еще не повлияло на распространение РСО как повсеместной нормы в крупных городах и мегаполисах РФ.

Практики РСО у россиян показали, что динамика на 2019 год мало изменилась – отходы сортируют только 7-9% населения России, как и в 2012 году по данным 2017, и только с введением урн для раздельного сбора в России достиг 27% в 2019 в некоторых регионах[4]. В качестве причин отказа от сортировки респонденты приводили внешние условия «в месте моего проживания нет инфраструктуры для сортировки отходов» - 69% респондентов, 20% не знают, как осуществлять сортировку отходов, 11% сослались на нехватку времени. Исследование ученых из ВШЭ (Шабанова, 2019) показало, что группа намеренных в ближайшие годы 19%, и вместе с желанием продолжить участвовать в РСО составила 29%. Основная же часть россиян(68%), согласно данному исследованию, не участвовала и в ближайшие год-два и не собирается делать это (индифферентные). Основные стимулы к сортировке, выделенные в исследованиях, одинаковы – наличие контейнеров, уверенность в том, что рассортированные отходы пройдут вторичную переработку (26%), своевременно вывезены (19%), доставку отходов в специальные пункты (17%), а также наличие о РСО (16%). В марте 2017 года «Гринпис»[5] указали, что из 73,7 млн. человек доступ к инфраструктуре РСО имеют 6,8 млн. (9,2%) горожан. Количество контейнеров на душу населения – важное звено, однако еще не является гарантией того, что они будут использоваться.

Группа Всемирного банка (2008 г.) отмечает, что экологические проблемы не очень важны для россиян и мало влияют на их экологические привычки, россияне экологичны только тогда, когда это не требует больших усилий, в целом у россиян «недостаточно знаний, чтобы предвидеть вред, который они приносят окружающей среде, и его последствия; более того, в их сознании существует стереотип о неисчерпаемых природных ресурсах».

Методологияиметоды (Methodology and methods). Предыдущие исследования иллюстрируют необходимость подробнее изучить установки, мотивацию и действия по отношению к проблеме отходов. В социологии можно выделить два наиболее перспективных направления.

Во-первых, с позиций формирования единого эколого-политического пространства и ресурсосберегающих практик, которые изучались зарубежными социологами (Бек, 2000; Гидденс, 1994; Луман, 2004; Pahl–Wostl, 2009; Дульзон, Ушаков, Чубик, 2012). О важности снижения количества отходов через практики писали Д. Медоузы (Медоуз, 2007; Реймерс, 1992), а также О. Яницкий (Яницкий, 2011; 2018), М. В. Рыбакова (Рыбакова, 2009; Ермолаева П., Ермолаева Ю., 2019), В. Ильин (Ильин, 2005; Бодрийяр, 2006). Цепочку ресурсосберегающих практик населения можно представить, накладывая на жизненный цикл потребления продуктов, где наиболее приоритетно отказ от потребления и или выбор биоразлагаемых продуктов, а также продуктов, которые наносят наименьший вред окружающей среде, затем бережное использование продукта, а после использования – ответственная утилизация. Именно последний пункт самый важный: от того, насколько правильно разделяются отходы и чем больше их возвращается обратно в цикл, зависит сохранность природных ресурсов. Данное направление помогает нам разделить практики на конструктивные (экологичные) и деструктивные, эти типы мы будем использовать в терминологии исследования.

Во-вторых, с 70-х гг ХХ века теории экологически ориентированного поведения исследовали комплекс мотивации, экологически-ориентированных действий и ценностей, снижающих нагрузку на окружающую среду, за основу были положены принципы теории рационального выбора и бихевиоризма (Koger, Winter, 2010). Практики раздельного сбора отходов и других форм ресурсосберегающего поведения изучаются с помощью теорий запланированного поведения, объясняющую главенствующее влияние институтов и общества на формирование проэкологического поведения (TPB – Theory of Planned Behavior) (Ajzen, 1991), моделью нормативной активации, предусматривающей изменение поведение через рациональное переосмысление конструктивных и деконструктивных для природы практик в качестве личной выгоды для индивида (Swartz, 1977; 1994), моделью Value-Belief-Norm, которая исследует баланс между «эгоистическими» и «биосферическими» ценностями (Stern, 2000; 2005; Vining, 2002).

Данные концепции объединены тем, что они рассматривают ценности, нормы, личную ответственность и институциональный контроль, но различным образом объясняют путь следования к экологически ориентированному поведению (раздельному сбору, осознанному потреблению, экономии). Авторы теорий предполагают, что со стороны респондентов есть временные и ресурсные затраты, усилия, которые необходимо предпринять для совершения экологических действий, это не является «установкой по умолчанию» и ее возможно деконструировать. Рациональность и экономические факторы могут иметь определяющее влияние на про-экологическое поведение (Kollmuss, Agyeman, 2002). Так же теории описывают чувство ответственности индивидов за свои действия в качестве движущей силы поведения окружающей среды. Соизмерение личных норм (локус-контроль) и общественных, а также контроль со стороны общества позволяет корректировать поведение человека (потреблять то, что наносит меньший вред окружающей среде, разделять отходы), Предполагается, чем больше будет контроль со стороны экологических нормативом за индивидом и чем крепче укрепляются экологически – ориентированные нормы поведения, тем вероятнее они будут практиковаться, что возможно взять за основную гипотезу и оценить ее применимость исходя из суждений опрошенных граждан.

Исследования в области науки, технологий и общества показали, что технологическая структура формируют проэкологическое поведение, привычки и качество жизни человека, важно уделить внимание инфраструктуре РСО, энергосбережению, практикам домохозяйства, и технологии существенно упрощают внедрение эко-привычек (Latour, 1992, 1994; Akrich, Callon, 1986; Verbeek, 2008; Crocker, Lehmann, 2012). Важно учитывать понятие комфорта, который играет главную скрипку в проэкологическом поведении. Часто привычки людей, основанные на комфорте, были единственной движущей силой проэкологического поведения, даже в случае с эко-активистами (Shove, 2003; Chernovich, 2013).

Цель и предполагаемый результат данного исследования – дать описательно-диагностический обзор отношения граждан к проблеме отходов в России на материалах мини-интервью с гражданами.

Мини-интервью с гражданами было проведено по методу снежного кома (n=170) в 2018 г., половина из которых являлись мужчинами, половина женщинами, и поделены на три равных возрастных категории: от 18 до 25, от 25 до 45, от 46 до 60 лет. 47% респондентов имели высшее образование, 20 % являлись в момент опроса студентам, 2,3% аспирантами, 3% имели ученую степень, 6, 3 % имеют среднее специальное образование. Замужем (женаты) оказались 70% респондентов и 45% имели детей. Респонденты приблизительно поровну распределялись по Федеральным округам – Центральный, Северо-Западный, Южный, Северо-Кавказский, Приволжский, Уральский, Сибирский, Дальневосточный. Вопросы включали формализованные и открытые формы ответов. Исследование ориентировано на решение следующих задач:

- воссоздать «конструкцию» знания того, что такое отходы в понимании граждан;

- проанализировать представление респондентов о расстановке действующих сил в управлении отходами, включая их личный вклад;

- проанализировать представление респондентов о том, каким образом можно решить проблему отходов в России (метод неоконченных предложений).

Научные результаты и дискуссия (ResearchResultsandDiscussion). Личное влияние человека в проблеме образования отходов: теории Value-belief-Norm, Normalactivation, theoryofplannedbehavior. В восприятии респондентов отходы воспринимаются с двоякой точки зрения. 70% придерживается значения «мусор, ненужное» (использованные вещи, упаковка, грязь, беспорядок, то, что загрязняет природу), болезнь цивилизации – 50%). И в то же время отходы – это сырье, вторресурсы (70%): «вторсырьё, позволяющее сберечь ресурсы планеты. В реальности это месиво из полезного и вредного, лежащее мёртвым грузом на полигонах», отходы – это «упущенная выгода» (10%): «отходы – это то, чем я отягощаю природу в обмен на своё удовольствие. А также ценный ресурс, который при надлежащем использовании может заменить добычу полезных ископаемых переработкой уже добытых».

Отходы воспринимаются как обезличенный процесс, при этом часты отсылки к глобальной экологической катастрофе, вязанной с избытком потребления «символ неправильного образа жизни и глобально и системно неправильного подхода человека к деятельности, символ безответственности, проблема и возможности, которые кроются за этой проблемой», «раковая опухоль на планете Земля», «изобилие – иллюзия». В элементах концепции «ценности – убеждения – нормы» Value-belief-Norm есть три ценности, которые составляют исходное поведение – биосферические, альтруистические и эгоистические, которые составляют определенное соотношение. Также элементы анализа включают: 1) экологический кругозор 2) просчет неблагоприятных последствий для значимых объектов, которые наделены ценностью 3) поиск возможности предотвратить вред. Далее формируется комплекс «проэкологических» персональных норм, что описано как чувство долга перед природой, переход к новому этапу качества жизни. 92% респондентов обозначили проблему отходов как проблему перепотребления, определяя ее в рамках недостатка экологического кругозора, что может сократить природные ресурсы и качество жизни (неблагоприятное последствие). Более экологически ориентированные респонденты, разделяющие отходы (30%) в выборке демонстрируют более широкий уровень кругозора о том, что такое РСО, и его расширенных функциях, связывая РСО с идеологией ответственного потребления, активисты РСО глубоко прорабатывают тему компостинга на даче и дома, минимизизации количества неперерабатываемых отходов. «Не выбрасывать лишние продукты — значит их не покупать, а собирать мусор раздельно значит брать продукты в такой упаковке, которую можно переработать», знать о том, какие виды отходов я могу производить. Возможность возвращать то, что может быть использовано повторно, в производственный цикл. Способ исправить ошибки неразумного хозяйствования в прошлом и уменьшить текущий ущерб от людской деятельности. Способ реализовать предназначение Человека как охранителя и преумножителя прекрасного в мире».

Личное влияние (просчет неблагоприятных действий для природы) так же двусторонне. Фиксируется собственное негативное влияние: «неправильно сортирую, выбрасываю в один бак», «имею машину», «выкидываю мусор и уже этим наношу вред». Однако респонденты перечисляют и то, как они могут позитивно влиять на проблему: «практикую действия, которые минимизируют вред для окружающей среды», «меньше потреблять, разделять отходы». Не задумывались о влиянии отходов никогда в жизни только 8% респондентов «есть проблемы/дела поважнее/этим должны заниматься экологи»).

Данные интервью показывают, что даже при присутствующем знании того, что такое отходы (экологический кругозор), их экологическое влияние и возможности минимизации вреда не гарантируют совершения действия, т.е. в установках-объяснениях превалируют «эгоистические» ценности, а не биосферические или альтруистические. Для тех опрошенных, которые не практикуют РСО необходим некий другой критерий, в данном случае обозначенный как наличие инфраструктуры, удобство, экономическая рентабельность, играющий главную роль как компонент эгоистических ценностей, что подтверждено западными исследованиями (Hansla, Gamble, Juliusson, Gärling, 2008). В интервью звучало несколько важных дилемм:

- апелляция в личный вклад каждого (условие, где должны участвовать все люди) «Личное влияние на загрязнение отходами окружающей среды состоит в отношении к самому себе, а также готовности брать ответственность за свою жизнь».

- аппеляция во влияние другого (есть все, человечество, общества), которое может как помочь человеку поступать правильно, так, как и свети его конструктивные и экологичные действия на «нет».

При выборе главной стратегии поведения (деконструктивной или конструктивной по отношению к природе) оказалась проблема рационального выбора, которая сводится к понятию комфорта, которое необходимо раскрыть содержательно. Группа западных ученых (Barr, Gilg, Ford, 2001; Guagnano, Stern, Dietz, 1995) анализировала связи между экологическими намерениями и практиками, подчеркивая, что к одному и тому же действию могут приводит совершенно разные намерения – в данном случае экологически активных граждан важна сохранность природы и улучшения качества жизни, или влияние референтной группы. Отходы человек сортирует сам, сдает только в те компании, которые занимаются переработкой или являются поставщиками переработчиков, признавая за собой урон, наносимый ОС, стремиться его минимизировать (Stern, Dietz, Abel, Guagnano, Kalof, 1999; Meyer, 1987). Индивид находится в гармонии в отношении позиций знания и действия, готов к взаимодействию с различными структурами: «личная ответственность каждого, культура, в которой «Я» не становится главным и собственный комфорт не единственный и не главный критерий в жизни. Ответственное отношение не только к тому, что мы выбрасываем, но и как логическое следствие – к тому, что мы покупаем/создаем». Эта позиция может быть характерна для 7-10% населения, которая практикует РСО (в нашей выборке – 30%, во ВЦМОМ – до 27%). «Каждый человек может выбирать. Можно быть инертным, а можно ходить в магазины с эко-сумками, покупать в собственную тару продукцию, не пользоваться одноразовой посудой».

Для других рационально не менять нынешнего положения, принимая во внимание ресурсные и временные затраты.

Согласно теории активации нормы, конструктивное экологическое поведение формируется тогда, когда выполняются следующие условия: присутствует чувство обеспокоенности экологической проблемой (awareness of the environmental problem), чувство личной причастности к ее возникновению (awareness of behavioral relevance) и осознание своих возможностей изменить ситуацию (awareness of abilities) (Schwartz, 1977). По результатам интервью, «условия успеха формирования эко-привычек» не соблюдаются: реально обеспокоены проблемами отходов люди, которые уже практикуют РСО, остальные распределяют ответственность между собой и обществом, не видят возможностей изменить ситуацию, у них не появляется чувство долга.

Теория запланированного поведения (theory of planned behavior) (Ajzen, 1991) уделяет внимание контролю общественных институтов и помогает прояснить влияния локус контроля и роль общества. Согласно ей, поведенческие установки (normative beliefs) – это осознание, что существуют общественные нормы (например, РСО не обязателен и не повсеместно не распространен, или наоборот, обязателен, и контролируется), которые закреплены разными формами общественного контроля (control beliefs) внешних и внутренних условий, которые могут содействовать или воспрепятствовать осуществлению экологически – ориентированного поведения. И для тех, кто РСО практикует и для тех, кто не практикует, в качестве демотивирующего фактора присутствует проблема недоверия: это установки, основанные на негативных стереотипах, относящиеся к социальным институтам: властям, чиновникам, муниципалитету, НКО, волонтерам («они все равно не решают проблему», «их только прибыль интересует»); перекладывание ответственности «эту проблему должен решать кто – то другой», «бесполезность» действий в одиночестве», «есть проблемы важнее». Дополняющим фактором выступает отсутствие санкций со стороны управляющих органов за неосуществление РСО, что делает эту практику необязательной.

На данном этапе важно понять, какая инфраструктура РСО является удобной для граждан. По мнению респондентов, это модель цикличной экономики:

«Раздельный сбор отходов – это когда выброс каждого предмета – упаковки, использованной вещи и т.д. осуществляется в соответствии с возможностью использовать это вторично», «Глобально – это система обращения с отходами, при которой с учётом социальных, экономических и экологических факторов максимум сырья извлекается из отходов для последующего использования, а всё, что невозможно использовать, безопасно утилизируется (безопасно – для всей природы, а не только для человека)».

Теория «установки – поведение – контекст» (attitudes – behavior – context theory) (Stern, 1999; 2005), также, как и теория активации нормы, и теория запланированного поведения согласны в том, что поведение закрепляется вместе с адаптацией и принятием наиболее распространенных норм, и затем вторично изменяется под влиянием либо референтной группы (ближний и дальний круг, профессиональный круг, образ, виртуальный круг, круг активистов, реклама, «значимый другой»).

Социальная норма становится интериоризируемой индивидом, проходя повторяющийся цикл социальных взаимодействий. 16% респондентов вдохновил пример ближнего круга общения, а желание сделать мир чище и знание о вреде отходов для окружающей среды – 76,3%, знание о том, какую экономическую выгоду может принести переработка мотивирующим выбрало 44%, что является первостепенным в выборе личных выгод при формировании новой стратегии поведения.

На данном этапе снова раскрывается понятие комфорта. Для разделяющих, комфорт – это порядок, знаний о чистоте, самоответственности. «Мой мир стал более удобным и комфортным, при этом множество [купленных] вещей переходит в разряд отходов. Вспоминается время СССР, когда мы, будучи пионерами, собирали макулатуру, металлолом, было весело и полезно. В обмен на стеклотару продавали молочные продукты. Растительное масло продавалось в стекле. Стеклянную тару принимали за деньги и все с радостью обменивали пустые бутылки на деньги».

Тем, кто отходы не разделяет, задавался вопрос о том, что их демотивирует:

- отсутствие подходящей инфраструктуры для раздельного сбора – 71%;

- отсутствие внятных инструкций, информации о проблеме отходов – 28,3%;

- недостаток времени – 20,8%.

Теории VBN и NAM подразумевают, что на стадии про-экологической реконструкции норм он становится или выходом из зоны комфорта (тогда стимулом может быть сознательное убеждение приношение пользы и минимизация вреда для себя и ОС, чтобы компенсировать дискомфорт) и обретением новой зоны комфорта (конструктивные действия, чистая окружающая среда, хорошее качество жизни). Оценка в рамках теории NAM сходится в восприятии и переживания разных зон комфорта, их сравнении, и затем выборе той или иной стратегии поведения. Для этой группы респондентов был задан отдельный вопрос «Что могло бы мотивировать Вас практиковать раздельный сбор»:

- повсеместное удобство, понятные инструкции – 60,4%;

- экономический стимул – 58,5%;

- улучшение качества окружающей среды – 39,6%;

- личный пример друга/знакомого – 9,4%.

Пока улучшение качества окружающей среды не будет главным стимулом к РСО, мотивация будет носить характер ситуативного выбора. Если элементы рационализации ставят во главе экологический комфорт (свой и ОС), то принципы рационализации меняются в сторону эко-ориентированного сознания.

Причины неэффективного обращения с отходами в РФ и конструктивные предложения населения. В ответе на незаконченное предложение «Если бы я принимал решения по формированию политики обращения с отходами, в первую очередь я бы…» и «причиной неэффективного обращения с отходами и загрязнениями в РФ?» объединены и выделены уровни (макро – уровне государства, мезо – уровне институтов, микро – личностный уровень). Вопросы подразумевает выделения проблемных ниш, которые респонденты видят основным препятствием в рациональном обращении с отходами. Основными проблемными мишенями выделяются респондентами в образе правительства и населения, представляющую, по словам респондентов, некую апатичную структуру, и этим противодействующую политике экологически – ориентированного образа жизни, подобные примеры есть и в западных исследованиях (Davies, Frances, Rau, Pape, 2010).

Респондентами вносились следующие предложения:

1) Поставить контейнеры во дворах по договоренности с ТСЖ;

2) Сделать Пункты приема вторсырья, которые платят гражданам;

3) Удорожание излишней упаковки (бесплатные пакетики и пр.), налог на производителей, использующих излишки упаковки;

4) Поощрение переработчиков вторсырья со стороны государства. (Налоговые льготы, кредиты под очень низкие проценты...).

Заключение (Conclusions). В данном исследовании важно было оценить триггерное ядро комплекса мотивации применимо к РСО. В призме теории запланированного поведения в исследуемом материале обозначено смещение локус контроля большинства не практикующих РСО в сторону общества и институтов, а также недоверие к тем же институтам, при этом роль социальной группы как определяющей экологическое поведение нормы не так значима, поскольку высок уровень индивидуализма в принятии решении (выгодно/невыгодно). Респонденты хорошо представляют себе уровень проблем и белых пятен, характерных для отрасли обращения с отходами с точки зрения государственной и институциональной политики, однако личностное влияние описывают как недостаток мотивации, санкций, но при этом недовольны «неудобными» нововведениями (баками РСО, технологической инфраструктурой РСО, коммунальными платежами).

Исследование показало исчерпывающий уровень осведомленности о проблеме отходов, однако, при рассмотрении мотивирующих установок, баланс ценностей, согласно теориям VBN, смещается к «эгоистическим», снова аппелируя к тому, что необходим «общественное вовлечение». Нет такого важного элемента как комплементарность (удовлетворение личных и групповых интересов) посредством экологических практик и охраны окружающей среды. Влияние комфорта и технической инфраструктуры выявлено первостепенным для деконструкции российских установок, но для разных категорий (конструктивных практик и деконструктивных) комфорт – комплекс представляется разным. Для разделяющих отходы комфорт – желание чистого будущего для себя, близких, природы (баланс личных, общественных, витальных ценностей, описанной VBN) и предполагает долговременный просчет ежедневных комплексных действий, направленных на защиту окружающей среды, а также более глубокую мотивацию. Для тех, кто отходы не разделяет или делает это от случая к случаю, комфорт определяется как условие - наличие инфраструктуры, экономическая выгода, подходящий коммунальный тариф, меньшие временные или трудовые затраты. Респондент вправе посчитать себя недостаточно «мотивированным» к РСО, если эти условия не выполняются. В данном случае действует классическая схема формирования рационального действия с расчетом затрат и выгод, описанная в теории активации нормы (NAM).

В качестве основных решений для продвижения конструктивных практик являются: нейтрализация деструктивных решений, поощрение жизнеспособных в среде элементов – практик, формирование условий, благоприятных для социального участия и кооперации с НКО, бизнесом и государством (Macnaghten, 2003), а главное – переосмысление понятия комфорта. Возможна двойная реконфигурация: социальные практики задают направление социальным процессам, или же, когда изменяется один из факторов, составляющих процесс (культурный, технологический, социальный и т. д.) меняются практики. Необходимо уделять значительное влияние контексту (уровень финансовой обеспеченности и технологический уровень развития инфраструктуры, от которых зависит степень возможности реализации разных по сложности практик, существующую систему санкций и поощрений, влияющих на рационализацию процесса), обеспечив должные уровни «комфорта», характерных для разных категорий граждан.