Введение (Introduction). Молодежь – особая социальная группа, имеющая высокую настоящую и перспективную значимость, скрывающая неясный потенциал, но несущая глобальную миссию формирования национального будущего. Раскрытие потенциала российской молодежи, реализуемого в последствии в качестве составной части человеческого капитала, является приоритетом в ряду стратегических ориентиров России. Выбор жизненных ориентиров и социальных стратегий молодыми людьми, во многом определяет будущее России. Предварительное изучение социальных стратегий молодых людей способствует повышению вероятности достижения стратегически важных показателей и управляемости регионального развития.

Вопрос человеческого капитала, как сложной, многокомпонентной и прогнозно-масштабной категории, связанной с развитием территории, является стратегическим исследовательским периметром, в виду необходимости обеспечения прорывных задач, стоящих перед российскими регионами. В этой связи, говоря о воспроизводстве человеческого капитала, мы неизменно обращаемся к включению, мотивации и результату, который дает молодежь в образовательном фарватере.

Выбор образовательных траекторий, набор и масштаб компетенций, их уровень, специфика и конфигурация образовательных мотивов и установок на самообразование – знание всех этих моментов дает возможность прогнозировать расширение и качественное наполнение, а также возможную капитализацию составляющих человеческого регионального ресурса.

Появление и экспансия онлайн-образования заставляет задумать о влиянии эволюции образовательного института на все составляющие человеческого капитала – прогресс или регресс, технология или квазитехнология? – «вот в чем вопрос»!

Наше исследование в этой плоскости носит поисковой характер прикосновения к проблеме и обозначения ее контура и является началом исследовательского цикла в области цифровизации регионального пространства.

Методологияиметоды (Methodology and methods). Молодежная культура, погруженная в общие и специфические риски, формирует сложный факторный фарватер, в рамках которого молодежи приходится принимать жизненно важные решения, вырабатывая свой путь социализации, что подчеркнуто во многих исследованиях российских авторов (Муздыбаев, 2004; Киреев, Красниковский, Сазонов и Сазонова, 2013). Изменения структуры основных социальных процессов и механизмов воздействия на молодежь основных социализационных институтов, приводит к непредсказуемому результату социализации, способному качественно изменить будущий менталитет россиянина. Такие изменения могут происходит по всем направлениям социализации, но в данной статье мы рассмотрим только одно – образовательные стратегии российской молодежи, уделив особое внимание подключению ее к новым образовательным форматам – онлайн-образованию.

Образование, как социализационный механизм для молодежи, становится предметом постоянного и активного изучения. Выбор образовательных траекторий, роль образования в самоопределении, самообразование как фактор личностного роста и фактор, определяющий личностные потенции и характеристики – эти, и другие вопросы находятся под постоянным вниманием исследователей. Среди прочих мы можем выделить работы Д. Л. Константиновского, по тематике которых мы видим динамику интереса академических институтов к проблеме образования молодежи (Константиновский, 1997, 2008, 2014, 2015), так, например, еще в 1997 году в работах ученого была поставлена проблема неравенства в образовании молодежи – вопрос, так актуальный в западных странах и только начинающий вызывать интерес сегодня (Варшавская, 2015).

Помимо специфики предметных областей образования, которые являются предметом междисциплинарных исследований, включающих, как правило, педагогические изыскания, проблема образования молодежи изучается с позиции разных научных ракурсов: образование рассматривается как ценность в общей ценностной системе молодых людей (Зырянов и Горелова, 2015), но есть и обратная связь, которая интересует исследователей – какую ценностную систему формирует образование (Моторная, 2015; Кононова, 2009). Отдельное внимание ученые уделяют изучению различных этапов образования, как правило останавливаясь на высшем и профессиональном образовании (Ткаченко, Смирнов и Бурмистрова, 2012), самообразовании, дополнительном образовании уже в период работы. Изучению связи образования и будущей профессии посвящены многие работы, позволяющие увидеть эту связь не только по отношению к общей молодой когорте (Константиновский, 2014), но и относительно региональной молодежи (Костюк, Траскунова и Константиновский, 1980).

Исследование образовательных траекторий молодежи было представлено двумя этапами.

Исследуя риски в области социализационных стратегий молодежи, в 2018 году Международным центром социологических исследований Белгородского государственного национального исследовательского университета было впервые проведено глобальное исследование социальных стратегий молодежи. Были произведены замеры в области 11 стратегий: экономические, образовательные, миграционные, трудовые, общественные, духовно-нравственные, досуговые, политические, самосохранительные, семейные, коммуникативные. Объектом исследования выступила молодежь российской провинции (N=2 500), распределенная по полу, возрасту, территории проживания и трем основным квотам: учащаяся, студенческая и работающая молодежь.

Глобальной целью первого этапа было изучении социализационных траекторий молодежи и возможности влияния на них стороны региональных институтов в условиях рискогенности современной среды обитания. Подробнее о различных аспектах исследования можно узнать из научных публикаций И.С. Шаповаловой и А.В. Кисиленко (Шаповалова и Максименко, 2018; Шаповалова и Кисиленко, 2018; Кисиленко, 2018). Одним из предметов изучения стали образовательные стратегии молодежи, что позволило выделить одну из важных задач исследования: определение рисков существующих диспозиций образовательного выбора и предпочтений, социализационных результатов молодежи в периметре образовательных жизненных стратегий.

На втором этапе, с использованием метода социологической оптики (Шаповалова, 2014) был «приближен» аспект трансформации образовательных форм, изучена готовность к ним молодежи. Исследование было проведено посредством онлайн-опроса (N=3 188), выборка распределена была также по полу, возрасту, территории проживания и образовательной стадии.

Научные результаты и дискуссия (Research Results and Discussion). Усиление внимания со стороны государства и его институтов к качеству образовательных продуктов, работа над стандартами и контролем их выполнения, а также все возрастающая конкуренция среди акторов, предоставляющих образовательные услуги, приводит нас к мысли о том, что необходимо более глубоко погрузится в прогнозирование будущей ситуации, связанной с образовательным выбором и предпочтениями современной молодежи. Поиск наиболее востребованных образовательных форм может привести к перераспределению образовательного выбора. Но, при такой задаче, конечно, мало изучать предпочтения и образовательные стратегии молодежи – необходимо в-первую очередь понимать, а что собственно мы ждем от молодого поколения в национальном масштабе? Ожидания нашего государства можно уложить в одно ёмкое слово – «развитие». Оно предполагает активное восприятие и эффективное усваивание и использование новой информации, наличие способности и мотивации к саморазвитию, возможность получения дополнительных компетенций на любом уровне своего социального становления и образование «длинною в жизнь».

С позиции развития, повышения собственных возможностей, а также использования возможностей сильнейшего института социализации, нас интересуют образовательные траектории молодых людей. В силу того, что в исследовании принимали участие школьники, обучающиеся сузов и студенты, закономерен результат, когда 81,8% находятся на стадии обучения. На данный момент из всего массива 13,7% получают второе образование, 1,7% обучаются по программе повышения квалификации и примерно столько же занимаются самообразованием. Стоит сказать, что получение второго образование становится не просто тенденцией, обусловленной ошибкой выбора или жизненными обстоятельствами, но и собственно изначальной стратегической установкой нашей молодежи. Трудно сказать, больше здесь плюсов или минусов. Безусловно, положительно можно оценить само стремление и активность к его осуществлению. Отрицательным же моментом является длительное самопознание, неглубокое погружение в отрасль и в первом и во втором случае, приравнивание образование к «экспириенсу», количество которого может повысить стоимость специалиста.

Оценка диспозиций, полученных российской молодежью в итоге ее социализации показала, что большинство (63,2%) считают, что человек должен учится на протяжении всей жизни (рис. 1). Периодическое повышение квалификации предполагают 39,9%. На данный момент мы можем говорить о двух социализационных результатах – интерес к образованию и потенциал самообразования молодежи, который отмечают для себя 57.3%. Ограниченность в отношении образовательных траекторий демонстрируют только 8,4% опрошенных. Значимость качественного образования в достижении жизненного успеха признается подавляющим большинством молодежи (83,12%). Однако 31,73% из этого числа ставят качественное образование в одном ряду с активностью самого человека. Достаточно тревожным признаком является то, что лишь половина (50,75%) молодых людей считает доступным получение качественного образования в их городе (районе) вне зависимости от финансовых возможностей. Еще 11,12% думают, что такие возможности есть, но лишь для финансово обеспеченных семей. Пятая часть опрошенных (19,29%) отрицает возможности получения качественного образования в месте своего проживания. Наиболее критично оценивают доступность качественного образования школьники средних и старших классов, а также работающая молодежь. Таким образом. Мы вплотную подходим к проблеме территориального и экономического неравенства в возможности выбора образовательных траекторий – в дальнейшем данная ситуация трансформируется в неравных профессиональных возможностях, порождая ригидность социальной трансформации, ограничение социальной мобильности, в ряде случаев и маргинализацию.

Рассматривая динамику жизненного выбора российской молодежи видим, что большая часть, предполагающих получать второе образование (а таковых на данный момент 52,6%) приходится на возраст 20-25 лет. К сожалению, такой факт раннего переобучения свидетельствует о том, что многие сделали или предполагают возможный ошибочный образовательно-профессиональный выбор, компенсировать который можно получив дополнительное образование в комплементарной, смежной или вообще иной области. Только 13,3% планируют это сделать, уже поработав в профессиональной сфере (см. табл.).

Обучаться на курсах дополнительного образования в разные периоды жизни предполагают 54,0% и опять – большинство приходится на 20-25 лет. Возможно, тем самым молодые люди стремятся восполнить недостатки образования сузов и вузов. А вот повышать свою квалификацию молодые люди предполагают не только вовремя и сразу после обучения (54,6%), но в развитии свое трудовой карьеры (26-30 лет, 22,8%).

Уже сейчас практически треть опрошенных активно занимаются самообразованием – вообще, начало этого действие относится у молодежи как раз на годы обучения, что вселяет надежду на приобретение не утрачиваемого навыка, который будет использован и в дальнейшем. Преподавательский потенциал дает возможность планировать открытие собственных обучающих курсов более трети опрошенным (32,7%). Исходя из полученной динамики, мы можем несколько подкорректировать социализационный результат – молодежь планирует активно обучаться и включаться в образовательные программы до 30 лет. Одновременно стоит отметить достаточно высокую оценку собственной компетентности, планирование приобретения уникальных компетенций, в получении которых будут заинтересованы будущие «ученики и последователи» молодых людей.

Получив представление об общем образовательном векторе современной молодежи, перейдем к обозначению координат развития современных тенденций – как относится молодежь к новой траектории – онлайн-образования. Появляется ли культура цифрового образования, есть предпосылки, что будет осуществлена действительно качественная эволюция образовательных форм?

Какова же рекогносцировка ситуации на данный момент? Она весьма перспективна с точки зрения успешности экспансии новых форм – треть респондентов уже проходила онлайн-обучение (33%), 47% знают о таком формате, но сами не принимали в нем участия. В меньшинстве остаются те, кто имеет слабое представление о новых форматах, как правило, это сельская молодежь – риск усугубления ситуации «образовательного неравенства» по нашему предположению всегда катализируется его эволюцией, что и подтвердило наше исследование.

Насколько же поддерживается новая образовательная форма молодежью? 39,7% считают, что онлайн-образование вполне может стать альтернативой традиционным формам, но в отрицательной перспективе уверен группа сопоставимая по размеру – 31,8%. Сопряжение с участием в онлайн образовании показывает, что в первой группе находятся преимущественно те, кто пробовал участвовать в онлайн-курсах, во-второй – кто не принимал участие и имеет небольшое представление о таком формате.

В оценке удобства онлайн-формата молодежь разделилась практически поровну, с небольшим перевесом в сторону положительной оценки – 51,4% обозначили, что такой формат образования им удобен и 48,4% – что, скорее  нет. Для определения перспектив и готовности молодежи поддержать онлайн-образование, мы задали вопрос с расширенной перспективой «Если онлайн-образование будет развиваться стремительными темпами, как вы к этому отнесетесь?». Распределение мнений показывает, по сути, разделение оппонентов на два противополюсных лагеря: однозначно положительную перспективу видят здесь для себя 41,1%; неуверенную, осторожную или негативную позицию занимают порядка 48% (рис. 2). Так, 38,5% будут ориентироваться на референтное мнение в ограниченном использовании онлайн образования, 16,1% будут по возможности избегать включения в новый формат, а 3,6% станут на активную позицию отторжения онлайн перспективы.

Нельзя сказать, что мы получили ответ на свой вопрос – будет ли однозначно востребовано онлайн образование современной молодежью. Это привело нас к необходимости определить зону опасения по отношению к новым формам – мы выложили «мифологическое поле» – наиболее популярные мнения, суждения об онлайн-образовании, в которых заключены страхи, риски, ожидания и надежды, связанные с новым форматом. Молодые участники нашего исследования оценили высказывания с позиции согласия с ними – обозначив оценку «правда» или «миф». Был предложен и нейтральный вариант, для затруднившихся с ответом. Две амбивалентные позиции построили для на следующую картину восприятия эволюции образовательных форм среди молодежи (см. рис. 3).

В своей оценке студенты определили три утверждения, с которыми они в большинстве своем согласны – это удобство онлайн-образования с позиции графика, условий, набора программ (68,13%); их эффективность, благодаря использованию удобных инструментов управления и оценки (59,91%), идентичность с дистанционными формами образования (59,44%) – данная оценка не понятна по своей эмоциональной окрашенности, дистанционная форма может быть как положительной оценкой возможности удаленного доступа, так и пренебрежением по отношению к уровню, «новизны» предлагаемого формата.

Достаточно референтным стоит считать мнения, сложившиеся практически в идентичных по своему размеру группах, но выражающих различных оценочных знак. Так, 45,82% высказались как за то, что новый формат дает возможность следить за успехами каждого выпускника, так и за то, что включение в онлайн-курсы не позволяет контролировать качество знаний и квалификацию специалистов, читающих онлайн-курсы. По сути, противопоставленные мнения, выводят нас на понимание фактического зеркального разделения целевого массива.

Обозначилось и достаточно высоко разделяемое «мифологическое поле» онлайн-образования, которое позволило понять – молодежь стоит скорее на векторе положительной оценки онлайн-возможностей системы образования. Иллюзорными молодые люди считают мнения о неэффективности и низком качестве онлайн-курсов, дороговизне и отсутствия контроля и обратной связи, а также, негативному влиянию на престиж профессии учителя. Разделяемость этих мнений составила более 40% от общего массива.

Заключение (Conclusions). Говоря о результатах проведенного исследования, мы отмечаем, в первую очередь, те социализационные результаты, которые получены для молодежи 1997-2003 года рождения. Это: а) ориентация на два и более образовательных вектора, б) стремление к самообразованию; в) наличие установки на пролонгированное обучение. По каждому из полученных результатов могут быть сделаны соответствующие выводы, необходимые для управления образовательными траекториями молодых людей. Оценивая существующую палитру образовательных форм, включение России в гонку за онлайн-образованием, можно сказать, что существующие устремления молодежи имеют благоприятную почву. Это касается и установок на постоянное обучение. Конечно, такая установка, как правило высказывается молодежью, но при операционализации конкретных сроков, как показали наши опросы, дает конкретные ограничение – а именно, 30 лет. И вот здесь стоит говорить о существующем противоречии – современные вузы России напротив, реализуют проекты серебряного университета, образовательного сопровождения профессиональных профилей, обучение узким компетенциям. Между тем, именно молодые люди до 30 лет остаются в некотором образовательном дефиците.

Осознание образовательными институтами существующих интересов и потребностей молодежи приводит не только к росту количества, но и к снижению качества образовательных продуктов. Ориентируясь на третий социализационный результат (потребность в самообразовании), мы понимаем – он будет идти параллельно с ростом онлайн образовательных платформ и продуктов – именно при их помощи будет удовлетворять молодежь свои образовательные потребности. Клиповость и поверхностная презентационность эти форматов будет только усугублять соответствующие риски и специфику молодежного мышления поколения Z (клиповое мышление, внешняя память, гаджет-зависимость). В связи с этим мы можем получить некоторую отрицательную иллюзию – молодые люди будут считать, что реализуют свои потребности в самообразовании, ориентируясь на неглубокую и поверхностную информацию. Что делать в данной ситуации? Необходимы стандарты и ориентиры для образовательных продуктов, разграничение деятельности серьезных платформ и ресурсов от продуктов «быстрого реагирования». Поощрение молодежи к образованию и самообразованию – обязательно, но введение официальных ассесмент-процедур даст возможность молодым людям получить реальную оценку полученного результата, определить для себя ограничительные характеристики недоброкачественных образовательных продуктов.

Как развить, так и усугубить ситуацию может экспансия онлайн образовательных форм на рынке образовательных услуг. Мы видим, что «величина» подключения и поддержки нового формата среди молодежи близится к 50%. При этом, в сторону «мифологии» отошла критическая оценка восприятия системного изменения. Мы не можем не понимать – российская система стоит на принципах «копирования опыта», «догнать любой ценой», «партия сказала, комсомол ответил «есть»». Такая «принципиальная» диспозиция трансформирует «благие намерения» в «дорогу в ад» – мы предполагаем насыщение рынка образовательных услуг некачественными онлайн-продуктами, применение квазитехнологий в масштабирование и легилизации формата онлайн-образования. Некритичность восприятия и насаждение необходимости со стороны управляющих систем, исключает возникновение естественных фильтров у молодежи, особенно в условиях глобализации, ускорения жизненных ритмов, тотальной экономии и дефицита ресурсов.

Что ожидать? Молодежь не может, как бы нам не хотелось выйти на уровень саморегуляции в вопросе построения эффективной образовательной траектории с учетом обозначенных рисков и инновационных «соблазнов», так удачно «попадающих» и усугубляющих ее специфические черты (клиповость и фрагментарность мышления, кибер-зависимость, поверхностность, множественность ролей, внешнюю и кейсовую память). В связи с этим, мы можем получить деформацию человеческого капитала, нарушение цикла воспроизводства науки. Что возможно предпринять? Прежде всего, продумать системы контроля и регулирования включения на комплексной основе (с классическими формами), в качестве добавочного, расширяющего (а не заменяющего) компонента онлайн-форматов. Возможно, следует предложить модель эффективной образовательной траектории с местами модульного расширения, позволяющую сохранить те национальные достижения института образования, которые были наработаны за долгую историю его развития.