Введение (Introduction). Глобальные изменения последних лет выразились в нескольких определяющих трендах, существенно повлиявших на жизнедеятельность индивидов и групп. Одним из таких трендов стала цифровизация и ее следствие – виртуализация. Широта покрытия территорий и вовлеченность людей в интернет-коммуникации прирастает чрезвычайными темпами. По данным ВЦИОМ^[1], 45% россиян старше 18 лет пользуются хотя бы один раз в день какой-либо социальной сетью. Максимальный уровень вовлеченности зарегистрирован у молодежи – в группе 18-24 года ежедневно пользуются социальными сетями 91%, но и среднее поколение является активным участником сетевых коммуникаций. Следовательно, виртуальные формы взаимодействий – неотъемлемая часть социального пространства и социальной реальности большинства россиян. Овладение навыками коммуникации в этих условиях становится самостоятельной задачей акторов и свидетельствует об уровне их коммуникативной компетентности.

Под социальной реальностью понимается «вся совокупность объектов и событий в социокультурном мире как объекте обыденного сознания людей, живущих своей повседневной жизнью среди себе подобных и связанных с ними разнообразными отношениями интеракций» (Щюц, 1994: 485). Исходя из феноменологического подхода к пониманию реальности, ее основу составляют не столько объективные различия социальных феноменов (социальная действительность), сколько их субъективное восприятие (социальная реальность) на уровне обыденного сознания людей в процессе их взаимодействий. Реальными видятся те объекты, которые осознаны как пространство собственной деятельности, в частности, коммуникации. В этом залоге индивид строит свои объективные социальные связи и отношения, исходя из представлений о действительности, сформированных опытом.

Изменение опыта и переосмысление представлений становится условием формирования новых оснований и способов коммуникации. Конструирование принципиально новых или переосмысление прежних образцов взаимодействия (Бергер, Луман, 1995) является предпосылкой изменения коммуникативной реальности. В свою очередь, изменяющая коммуникативная реальность выступает условием изменения коммуникативной компетентности личности. Изменчивость как имманентная черта реальности и интенсивность этого процесса, особенно четко проявившаяся в виртуальной среде, делает коммуникацию объектом постоянного конструирования и переконструирования, а коммуникативную компетентность – объектом саморегуляции.

Методология и методы (Methodology and methods). Если коммуникация определяется как один из видов социальной деятельности, направленных на поддержание связи объектов материального и духовного мира путем передачи и обмена информацией в процессе межличностного и социального взаимодействия^[1], то коммуникативная компетентность призвана поддерживать необходимые для этого знания, навыки, умения, мотивацию, ценности, убеждения, способности (Дж. Равен, Т. Ю. Базаров, Ю. М. Жуков, Л. А. Петровская, И. А. Зимняя, Л. М. Митина). Если эффективность коммуникации осмысливается через обратную связь^[2], приводящую к достижению некой целостности сообщества, то коммуникативная компетентность будет включать такой параметр как устойчивость социальных взаимодействий и связей и их результативность в аспекте поддержания определенного уровня социальной интеграции. В таком случае под коммуникативной компетентностью понимается способность и готовность личности оптимизировать взаимодействие с учетом взаимных ожиданий и установок, общих интересов и ценностей. И результатом коммуникации с большей вероятностью станет сближение.

Исходя из сказанного, определяющим становится обмен смыслами и понимание, умение и способность людей передавать и понимать смыслы, обеспечивая обратную связь. Регулирующую функцию берет на себя общественная структура. Она базируется на совокупности устойчивых ценностно-нормативных ориентиров, определяющих социальные интеракции и социальную жизнь. Данные ориентиры закрепляются в статусно-ролвых ожиданиях индивидов и групп, задающих параметры коммуникации. Их интериоризация и включение в практики коммуникативного взаимодействия является показателем коммуникативной компетентности личности.

Однако такая задача может успешно решаться личностью в условиях относительной нормативной устойчивости и статусно-ролевой позиционности коммуникативного пространства с четко очерченными правилами и предсказуемо результативными практиками, в случае соблюдения этих правил. Формирование коммуникативной компетентности сводится к успешному освоению образцов, регулируемых наиболее общими представлениями о норме. В ситуации изменчивости с присущей ей эрозией нормативности этот процесс регулируется множественными ситуативными конвенциальными нормами, возникающими на основе индивидуальной и групповой рефлексии пространства коммуникации и ее образа.

В связи с этим целью исследования является обоснование особенностей коммуникативной компетентности личности как субъективно конструируемого феномена. Такой подход связывается с пониманием личности как самоорганизующего начала, что наиболее ярко проявляется в сетевом взаимодействии, т.е. в пространстве виртуальной реальности.

«Виртуализация, – пишет Д. В. Иванов, – это любое замещение реальности ее симуляцией/образом – не обязательно с помощью компьютерной техники, но обязательно с применением логики виртуальной реальности. Эту логику, отмечает автор, можно наблюдать и там, где компьютеры непосредственно не используются. Например, виртуальной экономикой можно назвать и ту, в которой хозяйственные операции ведутся преимущественно через Internet, и ту, в которой спекуляции на фондовой бирже преобладают над материальным производством. Виртуальной политикой можно назвать борьбу за власть и посредством агитации с помощью web-страниц или пресс-конференций в Internet, и посредством рекламных акций в телестудии или на концертной площадке» (Иванов, 2000: 96).

Под влиянием виртуализации изменяются образы мира и способы взаимодействия людей. Интернет-коммуникации приводят к изменениям в представлении человека о самом себе, оно становится неотделимым от информации о нем во внешнем мире (Козолариди, 2007). В образе мира преодолеваются не только реальные, но и символические границы, расширяется доступность его частей. В общее коммуникационное поле вовлекаются разнородные группы, прежде никогда бы не имевшие шанса на контакт в реальной жизни. Происходит интенсивная диффузия любых социокультурных образцов. Формируется особый тип пространства, в котором соединяются его реальные и виртуальные образцы, дополняющие и продолжающие друг друга при заметной доминанте виртуального.

Если физическое пространство «…определяется по взаимным внешним сторонам образующих его вещей» и «может быть определено как площадь, поверхность или объем, который занимает агент или предмет» (Бурдье, 1993: 33). Социальное пространство – как «структура рядоположенности социальных позиций» (Бурдье, 1993: 33), в котором индивиды выступают как социальные агенты и «… помещены в некое место социального пространства, которое может быть охарактеризовано через его релятивную позицию по отношению к другим местам (выше, ниже, между и т.п.) и через дистанцию, отделяющую это место от других» (Бурдье, 1993: 33), а позиционность является важнейшей характеристикой взаимодействия в социальном пространстве, то виртуальность, отмечает Д. В. Иванов, отражает ситуацию, в которой «конкуренция образов замещает конкуренцию институционально определенных действий». Поскольку «…виртуальная реальность – это искусственно созданная информационная среда, существующая в режиме интерфейса «человек – компьютер» (Ладов, 2004: 19), то виртуальными интеракциями являются взаимодействия человека с другими социальными акторами, опосредованные компьютером. Однако социальное содержание виртуализации, согласно Д. В. Иванову, состоит в симуляции институционального строя общества, что первично по отношению к содержанию техническому» (Иванов, 2000: 96). Данное обстоятельство имеет принципиальное значение для понимания способа существования современного коммуникативного пространства и механизма формирования коммуникативной компетентности.

Если социальное пространство «…является социально обозначенным и сконструированным» (Бурдье, 1993: 35), то виртуальное в еще большей степени подвержено конструированию. Поэтому формирующееся в этих условиях пространство коммуникативных интеракций является социальным конструктом, возникающим, прежде всего, в сознании и в практиках самих индивидов. Прирастающее новыми формами и позициями, оно видится через призму субъективной реальности акторов, т.е. через «лупу» сформированного образа коммуникации. В этом образе – когнитивно сформированном и эмоционально пережитом – отражаются наиболее распространенные его черты, собранные воедино опытом взаимодействия в этом пространстве и знаниями о его устройстве, приобретаемыми в интерсубъективных взаимодействиях. В ходе спонтанных коммуникаций постепенно формируются новые нормы. Отражаясь в индивидуальном сознании, они встраиваются в систему представлений людей и воплощаются в конкретных практиках коммуникации, обретая массовый характер. Накопление опыта коммуникативных взаимодействий, организуемых в определенном режиме, и его распространение в определенной среде способствует закреплению соответствующего образа коммуникации в групповом сознании и практиках, становясь частью реальности.

Именно через опыт взаимодействий формируется не только образ пространства, но и представления об оптимальном типе коммуникации, о способах ее организации. В современном обществе происходит радикальная трансформация пространства и времени, которая представлена М.Кастельсом в концепции сетевого общества с пространством потоков и вневременного времени (Castells, 2010). Эти координаты составляют материальный фундамент новой культуры «информационального общества». В соответствии с концепцией виртуальной реальности (Castells, 2010), (Elliot, Urry, 2010) и др. в информациональном обществе (терминология Кастельса М.) все культурные формы адаптируются к системе, подчиняясь ее логике и языку в условиях изменившихся параметров социального пространства и времени. Многоузловая сеть коммуникаций влияет на характер культурных форм выражения и имеет важные последствия для социальных форм и процессов, что отражается и в характеристиках коммуникативного пространства, и в коммуникативной компетентности личности.

Научные результаты и дискуссия (Research Results and Discussion). Исходя из толкования ключевых понятий – социального пространства, социальной реальности и виртуальности коммуникативное пространство виртуальной реальности может определяться как искусственно созданная среда интеракций, осуществляемых посредством сетевого взаимодействия. Коммуникативная компетентность заключает в себе культурные характеристики коммуникации виртуальности и закрепляет их в социальных практиках. В данных интеракциях человек замещен своим виртуальным представителем – электронной почтой, скайп-именем, ником в блогах, чатах, сетях, твиттере, номером телефона в мессенджерах и т.п. Специфика данного взаимодействия проявляется в дистанционности, анонимности и воображении. Человек может выступать в интеракции как под собственным именем, так и вымышленным, или анонимно. Это создает ситуацию неопределенности и формирует открытую социальную реальность, подлежащую распознаванию, воображению и достраиванию путем индивидуального выбора адекватных способов. Поиск и отбор таких способов отражает уровень компетентности личности.

Отражая эти изменения, коммуникативная компетентность в «виртуальности» приобретает новые черты по сравнению коммуникативной компетентностью в «реальности», что проявляется в способности личности к установлению интеракций в условиях изменяющихся потоков пространства и времени, гибкой, «текучей» позиционности. Изменение нормативных, пространственно-временных характеристик и персональные возможности личности отвечать на изменившиеся условия освоением новых форм коммуникации определяют индивидуализацию темпоритмов коммуникативных интеракций. Индивидуальные темпоритмы и формы коммуникации становятся предметом саморегуляции, что отражается в коммуникативной компетентности. То есть, саморегуляция индивидуальных режимов коммуникации в сетевых интеракциях является особенностью коммуникативной компетентности личности в виртуальной реальности.

Постоянное присутствие в сетевом пространстве само по себе становится особой коммуникативной компетентностью. Порождается сетевая культура постоянного присутствия в коммуникации – «бытия на связи» - готовности к виртуальным интеракциям в любой момент времени. Одновременное вовлечение в разные формы интеракций становится причиной симбиотических явлений в коммуникативной реальности. Так, появляется новая система коммуникативно- временного этикета, когда моментальность ответа более приоритетна, чем его продуманность. Это требует мобильности и гибкости как составных частей коммуникативной компетентности в условиях виртуальной среды.

При этом возникает проблема совместимости, вытекающая из противоречия между разными образцами коммуникации и присущими им формами социальности. Проблему совместимости традиционных и новых форм социальности М. Кастельс видит как фундаментальную для современной социальной реальности, логика «пространства мест» традиционного общества вступает в противоречие с логикой «пространства потоков» новых форм социальности. Данное обстоятельство диктует изменения в структуре виртуальной коммуникативной компетентности на ценностно-нормативном уровне, по сравнению с относительной стабильностью реальности – когда в виртуальности требуется осознание себя человеком мира, но не человеком места.

Распространение актуальной информации в Интернете мгновенно, в частности, в силу отсутствия посредников в виде СМК – характеризует социальное пространство виртуальных коммуникаций. Социальным последствием отсутствия фильтров достоверности при моментальности, текучести, быстром изменении информации становятся крайние – эскстремальные – проявления рискофобии и рискофилии (Кравченко, 2016). Растет тенденция к «цифровому детоксу» (Tufekci, 2012) – постоянному или временному отказу от сетевой коммуникации. И в то же время имеет место отклонение от дозированности виртуальных коммуникаций (Цыганков, Мальнин, Егоров, Хвостиков, 2007). Нормой становится утрата доверия друг к другу, к авторитетам, в частности, к различным экспертам, СМИ, власти. А коммуникативная компетентность проявляется в поиске достоверной информации по субъективным критериям валидности. То есть, в виртуальной коммуникативной компетентности характерна тенденция к созданию субъективных критериев отношения и поведения, что есть проявление саморегуляции в условиях риска.

Вместе с тем, как утверждается некоторыми авторами, современное взаимодействие не устраняет потребность в реальном взаимодействии (Урри, 2013) Это, с одной стороны, придает дискуссионность утверждению о вытеснения реальных интеракций виртуальными. А с другой стороны, ставит вопрос о степени их совмещения и такой особенности коммуникативной компетентности, как доминирование паттернов, в большей мере релевантных виртуальности.

Возможность передавать короткие сообщения в телефонной связи (Shot Mobil Service) сформировала особый язык, отличающийся лаконичностью и упрощенностью – активно применяется в виртуальном взаимодействии и привело к появлению так называемому интернет-фольклору. И, хотя, как отмечают исследователи, рано говорить об их переходе в устойчивые элементы культуры и участии в создании фонда языка (Ахапкина, Рахилина, 2014), тем не менее, они прочно утвердились в коммуникативных сетевых практиках. То есть, для коммуникативной компетентности в виртуальной среде характерна рационализация языковых форм, выраженная в овладении «сетевой жаргонизацией».

В силу особенностей виртуальной среды как реальности открытого типа, ключевыми признаки сетевой личности, взаимодействующей в Интернет-пространстве, являются самотворение и самоконструирование (Галкина, 2010). Выделенные качества указывают, прежде всего, на трансформацию позиционности как важнейшей характеристики социального пространства, что приводит к изменениям и в коммуникативной компетентности: принятие готового образца сменяется субъектным конструированием коммуникативного пространства. Подобные изменения в полной мере отвечают параметрам сложного общества (С. А. Кравченко, З. Бауман, Н. Луман и др.) как нелинейной самоорганизующейся системы, основанной на рефлексии. Нелинейность как одно из основных свойств такой системы, обозначает наличие множества потенциальных стационарных состояний, допускающих различные законы в поведении этой системы (Василькова, 1999). Различные состояния вызывают множественность вариантов развития интеракции, вариативность ее стилей и способов саморегуляции. Множественность, характерная для современной социальной системы в целом, в виртуальной реальности проявляется специфическими особенностями коммуникации и требует соответствующих компетентностей.

В условиях нелинейности и непредсказуемости виртуальной среды актуальны коммуникативная стрессоустойчивость и пластичность (Bauman, 1998), умение отслеживать направленность изменений коммуникативной среды (Кравченко, 2016), интериоризация «культуры риска» как формирования лояльности и открытости любым изменениям – позитивным и негативным (Giddens, 2007). Иными словами, необходимой становится интериоризация изменчивости как имманентной составляющей виртуального взаимодействия. Для сохранения устойчивой позиции в изменяющейся системе взаимодействий - «в потоке» - личности необходимы навыки быстрого освоения постоянно совершенствующихся коммуникативных технологий. Стремительно изменяющиеся параметры коммуникации сложного общества вынуждают индивида к решению непрерывного потока задач (Луман, 2004), что приводит к появлению коммуникативной компетентности для пространства виртуальной реальности со своими отличительными чертами – в данном случае мобильности в условиях многозадачности.

Современные процессы сочетания глобального и локального (Castells, 2010) в социальном пространстве приводит к автономизации людей в разных социокультурных мирах и развитию отношений «без обязательств» (Bauman, Donskis, 2013), возможности не учитывать ожидания участников коммуникации. Данная особенность указывает на изменения коммуникативной компетентности личности в условиях виртуальности по сравнению с реальными интеракциями, смену ролевых позиционных распределений участников интеракции с ожидаемых на непредсказуeмые. Сиюминутные ситуативные виртуальные возможности распространяются на межличностные отношения и их дискурс общения. Данный дискурс проявляется, в частности, в распространении необязывающих социальных контактов и сокращении устойчивых отношений, характерных для реального взаимодействия. Мобильность в виртуальной коммуникативной компетентности проявляет себя, с одной стороны, в способности быстрого реагирования и перестраивания, с другой стороны – в быстром и легком расставании, что нехарактерно для межличностных отношений.

Исходя из понимания социальных коммуникаций (Ю. Хабермас, Н. Луман, Ф. И. Шарков, Т. М. Дридзе, Э. Ф. Макаревич), в сообщениях другому передается не только информация, но и заложенный в ней личностно значимый смысл, который должен быть понят адресатом. Понимание другого, таким образом, является сущностным признаком коммуникации. Пониманию близка по смыслу эмпатия как способность распознавать и сопереживать эмоциям и чувствам, передающего смыслы адресанта. Смысловая и эмоциональная составляющие интеракций оказываются дихотомическими в межличностной коммуникации и соответствующей ей коммуникативной компетентности.

Вместе с тем усиление интенсивности интерактивных потоков требуют все большей рационализации и прагматического действия, что отражено в идее макдольнизации (Ritzer, 2013). Рост скорости приводит не только к ускорению в технологиях обслуживания, но и формированию образцов «инстант-культуры» как поверхностной сиюминутности (Зубок, Яковук, 2008). Быстрая коммуникация становится в один ряд с фаст-фудом и быстрым сексом, отражая отсутствие времени на отложенное вознаграждение. Отсутствие глубоких чувств и привязанностей становится формой рационального восприятия ускорения изменчивости и продуцирует дегуманизацию коммуникативных интеракций, снижение ценности переживаний и понимания, прочных социальных отношений. В коммуникативной компетентности виртуальной реальности это проявляется в эмоциональной автономности и сниженной эмпатии, неустойчивости обратной связи и поверхностных контактах при их растущей скорости и мгновенности. Таким образом, виртуальная социальная реальность, с одной стороны, обладает чертами деструкции, определяя подвижность норм и ценностей в коммуникативной компетентности личности. С другой – активное формирование новых множественных норм, обладающих непродолжительным сроком валидности. Этот процесс протекает на фоне общей тенденции «нормализации аномии» (Кравченко, 2014).

Попытка взглянуть на ведущие современные социологические концепции с позиции выявления особенностей взаимодействия в виртуальном пространстве выразилась в следующих его характеристиках:

- интериоризация изменчивости как имманентной составляющей нелинейной социального пространства;

- ценностно- нормативные изменения;

-саморегуляция индивидуальных темпоритмов личности в сетевых интеракциях;

- навыки быстрого освоения постоянно совершенствующихся коммуникативных технологий;

- повышенная гибкость и мобильность в коммуникации;

- автономность, сниженная эмпатия, необязательность обратной связи, ценностные ориентации на поверхностные контакты, радикально изменяющие представления о социальности в прежнем виде;

- тенденция к созданию субьективных критериев отношения и поведения как проявление саморегуляции в условиях риска;

- «сетевая жаргонизация» как коммуникативное умение, характеризующее коммуникативную компетентность в виртуальности;

- появление иного механизма формирования коммуникативной компетентности – с принятия институционального образца поведения на самоконструирование своего жизненного пространства, своей субъективной реальности.

Заключение (Conclusions). Итак, в коммуникативной компетентности личности решающую роль играет способность личности сохранять свою социальность посредством подвижных ценностей и конструирования гибкой, индивидуальной социокультурной нормы коммуникации на основе следующих принципов: 1) интериоризации изменчивости как имманентной характеристики пространства коммуникативной реальности; 2) опознавания и типизации ожиданий акторов; 3) рационализации собственных ожиданий и действий с учетом изменяющихся норм и ожиданий других; 4) рефлексии социокультурных оснований коммуникативных взаимодействий; 5) выработки новых норм коммуникации и коммуникативных практик; 6) самостоятельного регулирования коммуникативных взаимодействий на основе рефлексивного выбора ее оптимального режима (Чанкова, 2018).

В коммуникативном пространстве виртуальной реальности названные особенности коммуникативной компетентности конкретизируются в следующих формах: в изменении самого механизма формировании коммуникативной компетентности, в котором происходит смещение от принятия институционального образца к конструированию новых или переосмыслению прежних образцов; подвижность норм и практик интерактивного взаимодействия; рефлексивная саморегуляция индивидуальных интеракций на основе субъектной валидизации и выбора режимов интеракции. В саморегуляции коммуникативных интеракций преобладает рационализация, выражаемая в гибкости и мобильности коммуникации, ускорении и установке на поверхностные контакты, необязательность как отражение сиюминутности, эмоциональная автономность, снижение эмпатии и «сетевая жаргонизация». В разных сферах жизнедетельности выделенные признаки проявляются по-своему.